Каждый третий пал. Ниротиль не знал, чем так прогневал Бога, а заодно и степных духов, что они оставили его на полпути от жизни к смерти и не дали сил и решительности выбрать самому окончательно нужную сторону.
— Останься, Лиоттиэль, — мягко повторил Гельвин, — ты нужен нам. Ты сможешь подняться. Элдойру тоже лечиться не один год, но мы не сдаемся лишь из-за этого. И тебе надо жениться, — Гельвин смотрел ясным взором на полководца, — поверь мне, это поможет.
Ну конечно, он всем советовал жениться, добрый, понимающий государь. А сам-то, сам… Ниротиль с ужасом осознал что не помнит подробностей свадьбы правителя.
Насколько он слышал, Гельвин женился на дочери Ревиара, своего старинного друга. Что-то всплывало в памяти. Золото на руках невесты — той ли самой Милы? — слова, обращенные к нему. Жемчужные бусы, падающие на пол — если только это не с его давней свадьбы с Мори. Собственные разбитые руки, которыми он силился изобразить знак молитвенного обращения за новобрачных. Память тоже подводить стала.
— Государь мой, я не могу, — едва слышно сказал полководец, стыд обжег и без того сорванное горло, но следовало быть откровенным, — взять жену больше… не могу. Рана…
Лучше было бы провалиться под землю! Но по-прежнему спокойно смотрел немигающим взором прежний соратник на него, сложив руки на подлокотниках простого кресла.
— Целитель сказал, что это не так. Не навсегда.
Теперь под землей следовало прорыть тоннель и прокопать шахту. Они и целителей успели расспросить во всех подробностях.
— Лиоттиэль. Я не говорю, что ты должен мне пятерых наследников или что-то в этом роде. Послушная, добрая женщина поможет твоему дому устоять. Ты полководец города. Я не могу оставить тебя умирать в шатре. Обдумай это и исправь. Так надо. Настали тяжелые времена. Да, битвы ушли в прошлое, битвы прошли. Но война с нами. И ты мне нужен. Верных воинов осталось не так много.
Металл в его голосе пока не чувствовался — но владыка уже дал знать, что отказа не потерпит. Ниротиль много раз задумывался, каким будет Хмель Гельвин на троне. И, пожалуй, мог предсказать. Возможно, он один не боялся того, что место улыбчивого, задумчивого, терпеливого Хмеля займет ополоумевший фанатик или самодур с претензиями на всемогущество. А если однажды призрак из-за той темной стороны и поднимет голову, у правителя всегда будут верные друзья, чтобы удержать.
— Повинуюсь, государь.
Он не смог поклониться, но этого от него теперь никто и никогда не ждал.
Комментарий к Пролог. Искалеченный
Тем, кто любит Поднебесье, небезынтересно будет, я надеюсь)
========== К южным рубежам ==========
От Элдойра до Мирмендела быстроногие лошади и крепкие всадники добирались за четырнадцать дней, учитывая сложные переходы по каменистым предгорьям и несколько переправ через горные речушки, коварные, хоть и мелководные. Ниротиль знал, что с его ранами он верхом ездить не может, а подвода всегда уступала в скорости верховой лошади.
Лекарь советовал отложить переезд к новому месту службы на несколько месяцев, но полководец спешил попасть на юг. Перед лекарями он мог оправдывать свое стремление чем угодно, но на самом деле собственная беспомощность и всеобщее сочувствие так ему опротивели, что он готов был отправиться хоть к драконам, если дело того потребовало бы.
Дружинники из тех, что остались в живых, энтузиазма в очередном переселении не проявили, и их за это винить было по меньше мере глупо.
— Тебе понадобится там надежная сотня, мастер, — поделился соображениями Линтиль, пристально кидая глубокий взгляд из-под густых бровей, — я отправлюсь с тобой. Напишу Триссиль — она тоже приедет.
— Она что, читать успела выучиться? — ухмыльнулся Ниротиль.
— Это вряд ли… с самой победы трезвой ее не видел.
Кроме верных товарищей с собой взять полководцу было нечего. Обрадовавшие трофеи мгновенно разошлись по долговым закладным, а набеги на поселения и заставы южан Ниротиль предпринять не успел из-за тяжелого ранения. С собой он увозил в итоге лошадей, скромный скарб в пяти сундуках, потрепанный шатер. Шатер взял скорее из духа противоречия: чтобы его разобрать и поставить, сил у него уже не было, да и удобство в дороге, а не военных перебросках, было сомнительно.
И, как того и требовал Гельвин, он должен был взять себе новую жену, что сопровождала бы его в путешествии на юг.
Перебирать невест из списка оказалось неожиданно весело. Тут были и вдовы, и дважды вдовы, и даже несколько отважных воительниц, порешивших сложить мечи. Ниротиль улыбнулся, увидев среди них знакомые имена. Альмитти, например, совершенно справедливо рассудила, что на пятом месяце беременности пора бы уйти на покой и задуматься об обретении семейного счастья и благополучия. Награбленные ею богатства это позволяли. Вот незадача, правда — формальное замужество никак не могло повлиять на ее привычку к свободной любви.
-Она уже занята, — категорически отверг кандидатуру Наставник Гана, листая немаленький список, весь перепачканный чернилами, — есть сироты Нимири… ну этих тут три листа… асуры забрали своих… есть немного кельхиток, не советую — почти все старше тебя и с выводком в восемь душ…, а может, кто-то из ругов?
Ниротиль устало закрыл глаза. Он и так проводил большую часть времени лежа, но почему-то это редко помогало побороть усталость, которая, казалось, прочно угнездилась в каждом кровеносном сосуде, каждой мышце, каждом отбитом участке тела. Струйки нервных судорог змеились с завидной регулярностью по закоченевшим, онемевшим ногам и рукам, а немели руки и ноги теперь за короткие минуты пребывания в сидячем положении. Что-то безнадежно сломалось в его теле, и никакие магистры медицины помочь уже не могли. Толку тратиться.
А что там творилось в окаменевшей, обессилевшей душе, он и разбирать не хотел.
Наставник дошел до сирот, оставшихся без попечения, из дочерей воинского сословия. Бесприданницы были нарасхват, никто не хотел в послевоенной нищете свариться со свояками.
Почему-то Лиоттиэль все равно не уставал отвергать одну за другой предложенные кандидатуры. У одной невесты он высмеивал имя, у другой — происхождение, пока Наставник Гана не покрыл его бранью на трех языках и не напомнил, что калекам вообще выбирать сиделок не положено.
И это тоже пришлось проглотить. Гана был родственником. Ему и вести торги за невесту. Ниротилю становилось все гаже.
— Ну вот тебе еще одна. Сонаэнь Орта. Младшая дочь. И они сами прислали письмо.
— Больна, нища или безнадежно слабоумна? — спросил Ниротиль, — имя странное…
— Она достаточно хороша собой. Но бедна. Мастер Орта не вовремя умер.
— Смерть не бывает своевременной. Кому как не мне знать это! — Ниротиль усмехнулся и привстал на локте, дотянулся до кубка с вином, — ну что ж, если больше не будет кандидаток, то можно остановиться на Орте.
— То ты не хочешь слышать имен, то останавливаешься на первой же…
Но полководец уже понимал, что день его вымотал. Такой короткий — на дворе еще был февраль, и все равно ни на что не оставалось сил. Справить нужду, позавтракать, одеться, принять одного посетителя и пройти немного по коридору у спальни… и всё. Воин задыхался в четырех стенах. Полгода нудного лечения доконали его, он боялся умереть в этом положении. И, не в силах больше слушать все новые и новые имена незнакомых девиц, Ниротиль отмахнулся, едва не наугад ткнув в последнюю кандидатку.