– Так! – с веселым удивлением сказал Уаттс. – Значит таким вот образом! А не пора ли и по домам?
Освещенный светом вагонных окон, Уаттс полез на насыпь. Генри и Норма последовали его примеру.
Мистер Форкетт колебался.
– В чем дело? – спросил его Генри.
– Не знаю, но мне кажется, что получилось как-то… не совсем… не совсем…
– Уж не хотите ли вы тут остаться?
– Нет… пожалуй, нет, – ответил мистер Форкетт и, сделав над собой явное усилие, начал карабкаться по насыпи.
Пятеро попутчиков снова сели в один вагон. Не успели они войти, как двери закрылись, и поезд тронулся.
Норма облегченно вздохнула.
– Вот и домом запахло, – сказала она, – спасибо вам, мистер Уаттс. А для меня это будет хороший урок. Теперь к чулочному прилавку меня и силой не затащишь… разве что решу купить парочку…
– Присоединяюсь… То есть примите и мои благодарности, – перебил ее Генри. – Я, конечно, убежден, что в моем деле была допущена ошибка, но тем не менее весьма признателен вам за… за досрочное решение моего вопроса.
Миссис Брайтон протянула Уаттсу затянутую в перчатку руку.
– Я думаю, вам понятно, что я оказалась там по какому-то глупому недоразумению, но благодаря вашей любезности мне удалось сэкономить время, которое ушло бы на объяснения с этими чудовищными чинушами. Вы меня обрадуете, если найдете время отужинать с нами. Мой муж будет вам исключительно признателен.
Наступило молчание, которое вскоре стало почти неприличным. Причиной неловкости был мистер Форкетт, который не спешил произнести свою реплику. Все смотрели на него, а он пристально изучал вагонный пол. Оторвав, наконец, от него свой взгляд, он перевел глаза на Кристофера Уаттса.
– Нет, – сказал он, – нет, я не могу одобрить то, что вы натворили. Боюсь, что ваши действия следует классифицировать как антиобщественные и даже подрывные.
Уаттс, который был страшно доволен собой, сначала удивленно вскинул брови, а потом нахмурился.
– Я вас не понимаю! – воскликнул он с искренним недоумением.
– Вы совершили серьезный проступок, – ответил ему мистер Форкетт. – Никакая стабильность не может существовать, если не будут уважаться общественные устои. Вы, молодой человек, только что разрушили один из них. Мы все, а сначала и вы сами, доверяли данному важному институту, а потом вы, с бухты-барахты, сокрушили этот весьма почтенный устой. Нет, нет, не ждите от меня одобрения подобных действие.
Все с удивлением изучали лицо мистера Форкетта.
– Но, мистер Форкетт, – начала Норма, – неужели же вы в самом деле предпочли бы остаться там, со всеми этими дьяволами и тому подобными штуками?
– Это не относится к делу, милочка, – оборвал ее мистер Форкетт. – Как законопослушный гражданин, я должен противоборствовать всему, что угрожает подорвать незыблемость нашего общества. С этой точки зрения деяния молодого человека следует считать опасными и, повторяю, почти подрывными.
– Ну, а если данный устой – пустышка? – раздраженно спросил Уаттс.
– Это опять-таки не относится к делу, сэр. Если большая группа людей верит в данный общественный институт, то он приобретает для них значение устоя, даже в том случае, если, как вы выражаетесь, он – пустышка.
– Значит, вы отдаете вере предпочтение перед истиной? – начал Уаттс.
– Мы должны доверять. Если есть вера, возникает и истина.
– Как ученый, я считаю вас аморальным человеком, – сказал Уаттс.
– Как гражданин, я считаю вас опасным человеком, – отозвался мистер Форкетт.
– О боже! – воскликнула Норма.
Мистер Форкетт был задумчив, мистер Уаттс – хмур.
– То, что реально существует, не рассыпается в прах только из-за того, что я не верю в его существование, – заговорил Уаттс.
– Откуда вы знаете? Римская империя существовала лишь до тех пор, пока римляне в нее верили! – отпарировал мистер Форкетт.
– Не понимаю, как можно быть таким неблагодарным грубияном, – воскликнула Норма. – Как вспомню про ихние вилки, да про эту бедняжку, что висела вниз головой в чем мать родила…
– Все это полностью соответствовало духу времени и того места… Он исключительно опасный молодой человек, – твердо возразил ей мистер Форкетт.
Поезд летел с бешеной скоростью, хотя и с меньшей, чем при спуске. Разговор увял. Генри обнаружил, что Уаттс снова спит, и тоже решил, что сон – лучший способ убить время.
Его разбудили крики «Отойдите от дверей!». Проснувшись, Генри очутился в битком набитом вагоне. В бок вонзался локоть Нормы.
– Вы только гляньте! – шепнула она.
Стоявший перед ними человек жадно пожирал глазами репортаж о скачках. На обращенной к ним странице газеты был виден кричащий заголовок: «Катастрофа в метро. Двенадцать убитых». Ниже шел столбик фамилий и имен, среди которых Генри успел прочесть свою и фамилии своих спутников.
Норма забеспокоилась:
– Прямо не знаю, как я это объясню дома!
– Теперь вам понятна моя точка зрения? – возопил мистер Форкетт, сидевший по другую сторону от Генри. – Вы только подумайте о том, какие трудности возникнут при выяснении данного дела! В высшей степени антиобщественная история!
– Не представляю, что подумает мой муж. Он ведь так ревнив! – не без самодовольства сказала миссис Брайтон.
Поезд остановился на станции Святого Павла, давка стала поменьше. Мистер Форкетт готовился сойти на следующей остановке. Генри решил выйти там же. Ход поезда замедлился.
– Господи, да в моей конторе все прямо обалдеют, когда я заявлюсь. А все-таки было здорово интересно! Чао! – крикнула Норма, ввинчиваясь в поток выходящей публики.
Чья-то рука схватила Генри за локоть.
– Вот он! – шепнул мистер Форкетт и кивнул головой. Впереди виднелись широкие плечи Уаттса, обогнавшего их на платформе. – У вас есть время? Я ему абсолютно не доверяю.
Они вышли на улицу и оказались перед зданием королевской биржи.
Здесь мистер Уаттс остановился и осмотрелся, как бы обдумывая увиденное. Затем четким шагом проследовал к привлекшей его внимание громаде Британского банка. Снова остановился и оглядел здание снизу доверху. Губы его шевелились.
Колыхнулась под ногами земля. В одном из верхних этажей выпали три рамы. Закачались и рухнули статуя, две урны и часть балюстрады банка. Раздались крики прохожих.
Мистер Уаттс расправил плечи и набрал в легкие воздух.
– Бог мой! Да он же… – начал мистер Форкетт, но фраза осталась незавершенной. Форкетт рванулся вперед.
– Я… – возгласил Уаттс во всю мощь своего голоса.
– НЕ… – под аккомпанемент землетрясения продолжал он.
– ВЕРЮ… – но в эту секунду сильный толчок между лопаток бросил его прямо под колеса автобуса.
Запоздало взвизгнули тормоза.
– Это он! Это он! Я видела – вопила какая-то женщина, показывая на мистера Форкетта.
Генри подоспел к нему почти одновременно с полисменом.
Мистер Форкетт с гордостью созерцал фасад Британского банка.
– Кто знает, что могло бы произойти. Этот молодой человек – угроза нашему строю, – проговорил он. – Вообще-то говоря, им бы следовало дать мне орден, но, увы, меня наверняка вздернут на виселицу. Что ж, такова традиция, а традиции следует уважать.