— Нахал. Сделал из меня падшую женщину.
— Я исправлюсь.
— Так я тебе и поверила. — Наконец освободила от раздражающей сеточки вторую ногу и с облегчением выдохнула. — Боже, как хорошо…
— Никогда не думал, что идеал моей женщины — это пьяная цветочница. В розовых трусиках. Я сейчас сдохну.
— С тобой невозможно бороться.
— Со мной бесполезно бороться.
— Как я могу согласиться на близость, если мы даже еще не целовались… — и договорить не успела, он притянул Машку к себе.
Его мягкие губы приникли к полураскрытому рту, и все женское существо встрепенулось от этого горячего прикосновения, а тело напряглось от удовольствия. Он целовал ее нижнюю губу, не особенно углубляя поцелуй, и Маше стало этого мало. Остро почувствовалось, что недодали, недополучила. Не насытилась, совсем не удовлетворилась она этими ощущениями, не напилась его…
— Меня ломает, как конченного наркомана. Я уже не могу, — прошептал Виталя, прижавшись губами к ее щеке. — Не могу на тебя спокойно смотреть, не могу находиться рядом и не трогать тебя. Поехали… пить шампанское.
— Куда?
— Правильный вопрос. Не орешь, что не поедешь. Ко мне, Маняша.
— А я не хочу шампанского, — чуть отстранилась, чтобы глянуть ему в лицо. — Понятно тебе? Не хочу я шампанского.
— А что ты хочешь?
— Хочу чего-нибудь шоколадного и мартини.
ГЛАВА 8
Пока ехали к Бажину домой, Маша поразмыслить не успела, правильно ли поступает. Десять минут — и они у клубного дома на Кутузовском. Ей, наверное, уже пора перестать чему-то удивляться и пытаться предугадать действия Виталия.
Почему она думала, что он повезет ее за город?
— Грешным делом решила, что ты меня домой везешь, — ухмыльнулась, выходя из машины.
Бажин рассмеялся:
— Не надейся.
— Знать не знала, что ты здесь живешь. Хотя, да, откуда мне знать.
Совсем рядом они, как оказалось, жили. Он в элитном доме, она в сталинке, ей только через подземку перебежать. Поднимаясь в его квартиру, волнения Мария не испытывала. Наоборот, было чувство, что Бажина она знала всю жизнь и давно с ним встречалась. Ложное, конечно, ощущение.
— Ой, ты только верхний свет не включай. Я вот этого не люблю.
— Конечно, Маняш. Сейчас у нас будет везде интим. Только подсветка по полу и потолку, будем искать друг друга на ощупь.
— Нормально, Виталичка. Я тебя точно найду по запаху.
Он весело расхохотался.
— А что удивительного? — Оставив куртку на одном из диванов в гостиной, пошла за Бажиным на кухню. — У тебя отличный вкус, приятный парфюм. Мне очень нравится, как от тебя пахнет. А еще ты обаятельный, когда улыбаешься. Тебе надо улыбаться чаще.
— Ты шикарна во всем, Маня. Я тебя обожаю.
На кухне Виталий включил только подсветку над рабочей поверхностью. Уже распечатал бутылку и разлил мартини по бокалам.
— Ты не боишься? Вдруг я не цветочница, а клофилинщица? Как подсыплю тебе чего-нибудь…
— Маня, я давно принимаю яд малыми дозами, так что максимум, что мне светит, это несварение желудка.
Маша, отпивая из бокала, подавилась глотком.
— Чувство юмора у тебя бесподобное. Очень люблю мужчин со здоровым чувством юмора.
Он уверенно улыбнулся:
— Женщин я не боюсь, Маняшка. Бояться в жизни надо другого, но только не женщин. Бабы — это кайф. А сладенькое в холодильнике. Или ты будешь только пить?
— Точно, — спохватилась и полезла в холодильник. — Мне ж теперь из принципа надо что-нибудь съесть и что-нибудь выпить. Я ж только за этим сюда и пришла.
— Конечно, — невозмутимо кивнул он. — А я только за этим тебя и пригласил. Чтобы чем-нибудь угостить.
Маша растянулась в улыбке, намекающей на громкий смех. Виталий не стал себя сдерживать и громко рассмеялся:
— Смешно, правда? Маня, это не наш вариант.
— Нет?
— Нет. Вот это вот повстречаемся, погуляем, поговорим, узнаем друг друга поближе — вообще не про нас. Мы или спим, и начинается зов плоти, или спим… и ничего не начинается. Так что приходи почаще, алкоголь у меня дома есть всегда. Сладкое у меня дома тоже есть всегда.
— Ты сладкоежка?
— Да.
Маша выложила на тарелку пирожные.
— Вкусно, попробуй. — Слизнула шоколад с пальца. Это получилось так эротично, что у Бажина по спине прошла жаркая волна.
Покачал головой:
— Ни о чем не могу думать, кроме твоих розовых трусиков.
— Не нравится розовый цвет? Если так раздражает, то могу снять. — Слегка задрав платье на бедрах, сняла трусики и небрежно бросила их на пол у стола.
— Нет, ты точно не стриптизерша, но им всем до тебя далеко. Маня, ты не представляешь, как я хочу тебя трахнуть. Так душевно трахнуть… — Никакой томности не было в ее движениях, но от увиденного он пришел в состояние твердой эрекции.
— Не наглей. Хотя бы сделай вид, что ты меня соблазняешь. — Взяла тарелку и неторопливо направилась в гостиную. Как будто прогуливалась по квартире.
— Да твою ж мать, — нетерпеливо выдохнул Виталий и почти полностью опустошил свой бокал. — Поднимайся в спальню!
Сегодня первый раз увидел на ней платье. Все время джинсы, шорты, а сегодня черное узкое платье с открытыми плечами, которое делало ее невероятно сексуальной. Кажется, Машка может все — довести мужика и до безумного голодного возбуждения, и до бешенства. Или до обоих состояний сразу.
Догнав на последней ступеньке, развернул ее к себе, хотя вид Машкиной задницы вызывал только одно желание — прижаться к голым ягодицам и взять сзади.
Мария уронила тарелку, которая со звоном разбилась где-то внизу, и прошептала:
— Давай сразу.
— Наигралась?
— Угу.
Подхватил ее за зад и прижал к колонне. Машка ловко обняла его за плечи руками и обхватила ногами за талию, умело концентрируя
напряжение в теле так, чтобы Виталию было легко. Накрыл губы поцелуем. Не таким осторожным, как в машине, а поцеловал свободно и нетерпеливо. Жадно стремясь проникнуть языком в глубину рта — за горячим сладким ощущением, за ее вкусом.
Пропустить прелюдию — это самое лучшее, что Маня могла предложить. Их прелюдия и так затянулась. Лично у него она длилась уже несколько месяцев, он скоро сойдет с ума. И вкус вина, и будоражащее ощущения, складывающиеся от звуков ее голоса, от мимолетных прикосновений, от вида ее в платье, — все сливалось в одно безудержное желание овладеть ею быстро. Какие ласки, когда тело пульсировало неудовлетворенностью, возбуждение становилось нестерпимым, а давление в паху уже доставляло неприятные ощущения. Он просто хотел получить ее. Взять. Попробовать наконец ее чувственность.
— Вкусно… ты права, это очень вкусно. Шоколад, мартини и моя пьяная цветочница. Я счастлив…
Она улыбнулась. Чувствовал губами ее улыбку.
— Раздевайся, — пробормотала Машка. — Весь.
— Весь, — хрипло засмеялся Виталий. — Нет, Маня, я разденусь частями. — Отпустил ее и стянул с себя футболку.
— Ой, — чуть раздраженно фыркнула она, — а то я тебе должна объяснять, как это бывает.
— Мне точно не надо ничего объяснять.
Сбросил с себя все быстрее, чем Маша справилась с платьем. Помог стянуть его через голову и даже возмутился, чего она так долго возится.
Снова подхватил ее и поднял на себя, теряя голову от соприкосновения их голых горячих тел. Начал целовать и покусывать шею, и Маша задохнулась от этих грубоватых ласк, боясь, что Бажин вдруг вздумает как-то искусно мучить ее. Впилась ногтями ему в спину, хотя привычней нежничать. Но сегодня не до этого.
— Если тебе будет неудобно, скажи.
— Мне удобно, — шепнула она.
Ей удобно. Именно так и хотела, именно в такой позе. У Витали безумно красивое и сильное тело, он без труда удержит ее вот так. И им будет очень хорошо. Только от одного прикосновения его рук, кровь вскипала, и прошибала волна дикого возбуждения. Все горело внутри и просило.
Она быстро кончит. Если он все сделает правильно, она кончит быстро. Его горячий твердый член, прижимался к влажной промежности, и Машка знала, какие испытает ощущения. Знала, что почувствует, когда получит его в себя полностью. Хотя готовилась к небольшой поначалу боли.
Одним резким толчком он вошел в нее, и она крупно вздрогнула от прокатившегося по спине чувственного озноба. Выдохнула и вонзила ногти в его плечи.