Выбрать главу

— Но ледяному червю челюсти не нужны.

— Может, и нужны, чтобы перемалывать крохотные количества гидрата и отфильтровывать оттуда бактерии. Но не клыки же, как у Тининых зверей.

Свердрупа эта тема, казалось, забавляла всё больше.

— Если черви, которых открыла Тина, живут в симбиозе с бактериями, пожирающими метан…

— То мы должны спросить, для чего предназначен этот арсенал из челюстей и зубов, — кивнул Йохансон. — Сейчас станет ещё интереснее. Таксономы нашли второго червя, которому такая структура челюстного аппарата подходит. Его зовут nereis, хищник, который обитает на всех глубинах. Маленький Тинин любимец имеет челюсти и зубы nereis’а, правда, выраженные так, что приходится скорее думать о далёких предках nereis’а — так сказать, о tirannereis rex.

— Как страшно.

— Это бастард. Нам придётся подождать микроскопического и генетического анализа.

— На континентальных склонах бесконечное количество гидрата метана, — сказала Лунд. Она задумчиво пощипывала нижнюю губу.

— Подождём, — Йохансон откашлялся и оглядел Свердрупа. — А чем занимаетесь вы, Каре? Тоже нефтяными разработками?

— Нет, — радостно сказал тот. — Меня просто интересует всё, что можно есть. Я повар.

— Необыкновенно приятно! Вы даже не подозреваете, как это утомительно — изо дня в день иметь дело с учёным людом.

— Он готовит фантастически! — сказала Лунд. Наверное, не только готовит, подумал Йохансон. Но для него же лучше. Тина Лунд привлекала его, но как только она за порог, он всякий раз с облегчением благодарил судьбу. Для него это было бы слишком обременительно.

— И как вы познакомились? — спросил он, хотя это не так уж и интересовало его.

— В прошлом году я стал директором «Фискехузе», — сказал Свердруп. — Тина несколько раз бывала здесь, но мы только здоровались. — Он обнял её за плечи, и она приникла к нему. — Но неделю назад всё изменилось.

— Да, будто молния ударила, — сказала Лунд.

— Это заметно, — сказал Йохансон, глядя в небо. Издалека послышалось тарахтение мотора.

Полчаса спустя они летели в вертолёте вместе с дюжиной рабочих-нефтяников. При таком шуме не поговоришь, и Йохансон молча смотрел в иллюминатор. То и дело они пролетали над танкерами, сухогрузами и паромами. Потом показались платформы. С тех пор, как американцы в 1969 году обнаружили в Северном море нефть, оно превратилось в причудливый промышленный ландшафт, установленный на сваях и протянувшийся от Голландии до причалов Тронхейма. В ясные дни с любой лодки были видны разом десятки гигантских платформ. Хотя с вертолёта они казались игрушками великанов.

Их цель, Гульфакс, был группой платформ, которые принадлежали государственной нефтяной компании «Статойл». Гульфакс-С был одной из самых крупных платформ на верхнем краю Северного моря — 280 человек, целый посёлок. По правилам, Йохансон не имел права там высаживаться. Несколько лет назад он сдал экзамен на допуск к платформам, но с тех пор правила безопасности ужесточились, однако Лунд подключила свои связи. Ведь по сути они лишь делали там пересадку, чтобы тут же отправиться на борт «Торвальдсона», который стоял в добром часе езды от Гульфакса.

От сильной турбулентности вертолёт провалился в воздушную яму. Йохансон вцепился в подлокотники кресла. Больше никто не отреагировал. Пассажиры, главным образом мужчины, привыкли и не к таким штормам. Лунд повернула голову, ненадолго открыла глаза и подмигнула ему.

Повезло же Каре Свердрупу. Но сумеет ли этот счастливчик поспеть за темпом жизни Лунд, покажет время.

Вскоре вертолёт пошёл на снижение. Море метнулось навстречу. В какой-то момент весь Гульфакс-С стал виден в боковой иллюминатор. Колосс на четырёх железобетонных колоннах, весом в полтора миллиона тонн, общей высотой метров четыреста. Более половины этой высоты скрывалось под водой, где колонны поднимались сквозь лес цистерн. Белый дом — жилой корпус — был лишь маленькой частью гиганта. Основная часть представала перед глазами дилетанта в виде нагромождения палуб, набитых техникой и загадочными машинами, связанными толстыми пучками кабелей, по бокам стояли грузовые краны, а венчал всё это храм нефтяников — буровая вышка. На острие гигантского стального выноса, уходящего далеко в море, горел неугасимый факел — газ, отделённый от нефти.

Вертолёт опустился на посадочную площадку над жилым корпусом. Пилот посадил машину удивительно мягко. Лунд зевнула, потянулась, насколько позволяла теснота пространства, и ждала, когда винты остановятся.

— Полёт был очень приятный, — сказала она.

Кто-то засмеялся. Открыли выходной люк, и все выбрались наружу. Йохансон подошёл к краю вертолётной площадки и глянул вниз. В ста пятидесяти метрах под ним пенилось море. Резкий ветер стегал по его комбинезону.

— А может ли что-нибудь опрокинуть это сооружение?

— Нет ничего, что нельзя было бы опрокинуть. Идём, — Лунд схватила его за руку и потащила вслед за другими пассажирами.

У лестницы стоял невысокий плотный человек с бородой и махал им рукой.

— Тина, — позвал он, — что, соскучилась по нефти?

— Это Ларе Йоренсен, — сказала Лунд. — Он отвечает за вертолётное и судовое движение у Гульфакса-С. Он тебе понравится, он отличный шахматист.

Йоренсен шёл им навстречу. На нём была форменная куртка «Статойла», и Йохансону он показался похожим на заправщика.

— Я по тебе соскучилась, — засмеялась Лунд.

Йоренсен улыбнулся. Он прижал её к груди, и это привело к тому, что его светлая шевелюра оказалась под её подбородком. Потом он пожал руку Йохансону.

— Вы выбрали неудачный день, — сказал он. — В хорошую погоду видна вся гордость норвежской нефтяной индустрии. Остров за островом.

— Работы много? — спросил Йохансон, спускаясь вниз по винтовой лестнице.

Йоренсен отрицательно помотал головой:

— Не больше, чем обычно. Ты хоть раз бывал на платформах? — Как большинство скандинавов, Йоренсен быстро переходил на «ты».

— Давненько не был. Много нефти достаёте?

— Боюсь, всё меньше. На Гульфаксе с давнего времени стабильно, ровно двести тысяч баррелей из двадцати одной скважины. Собственно, неплохо. Но мы недовольны. Потому что виден конец. — Он показал в сторону моря. В нескольких сотнях метров Йохансон увидел танкер, стоящий на причале у буя. — Только что заправили его. Придёт ещё один — и это всё на сегодня. Запасы иссякают, ничего не поделаешь.