В рот меня три гнилых поросенка!
День Стража!
Ох ты ж, мля…
Завтра — День Стража!
Ну все, пацан, тебе повезло. Начнется твоя стажировочка с развеселого праздничка.
Не, реально повезло. А как бы я иначе его нашим бы представил? И чтобы знали, и чтобы не тронули…
Вот только как это Окормители наши драные воспримут… как пособничество шпиону?
Лан. Пошли они все. На хер. И на кыр. Одновременно, все скопом, строевым шагом. С левой ноги.
— Так, Контра, слушай вводную. Да знаю я, что ты — Хондра, не трудись напоминать. Просто тот, кто поступает в Корпус, должен забыть свою расу, свой мир и свое имя. Была ты, к примеру, Клава Рубероид, демон из Преисподней — а стала прапорщик-ведьмак бригады-четыре Корпуса Стражи Шняга. Традиция такая. Мудрая. Потому как если не повезет тебе вовремя двинуть кони, и дослужишь до отставки, сможешь ты выбрать себе мирок по вкусу, вернешь свое имя и расу, или новые возьмешь — и никто не допетрит, что вот этот тихий старикашка три раза ураганом прокатился по их родным краям, кровушкой поля напоил, огнем и мечом добро причиняя и насаждая всеобщий мир и полное счастье…
Но это мы с тобой отвлеклись.
Так вот, Контра…
Тебе несказанно повезло.
Завтра — выпуск Академии, День Стража. Так что и с традициями нашими познакомишься, и своим я тебе представлю. Вольешься, так сказать, в бойцовское братство. Уцелеешь завтра — считай, что добрая четверть страшилок Обитаемого тебе уже семечками покажутся…
Практикант
Йошакр-Ола… Хороший город, такой же эмоциональный… День Стража… Это случайно не тот праздничек, на время проведения которого из мира эвакуируются все наши?..
Кыыыыыыыыр…
Не так я представлял себе практику, точнее, её начало… знакомство с другими Стражами…
Мягкий знак, который ять…
Если я одного отдельно взятого в первый момент напугался чуть не до усрачки, когда он мирно стоял, то что же будет, когда я окажусь среди целой кучи таких — и не спокойных и молчаливых, а разговаривающих и действующих… и не всегда хорошо для отдельно взятого наблэда действующих… А если кто захочет надо мной подшутить? И ведь ничем ответить не смогу, потому как — на чужой территории нахожусь…
На этом фоне как-то мерк факт, что меня таки переименовали, и таки в Контру… Неужели так похож? Или всё дело в фонетическом строении моего имени? Ещё один вопрос на повестке…
Огнём и мечом… ну и методы у них… то ли дело мы — легко, изящно, одним вмешательством, точечным касанием, выправляем Весы Вселенского Равновесия… И Злые Гении сами прыгают в костры, рушатся Тёмные Империи, обламывается ещё один проект коммунизма по-советски, где-то таки закрывают Дом-два… И никто никогда не узнает, что это — заслуга Конторы…
В этом-то и вся разница между нашими организациями. Корпус Стражи знают, боятся и уважают, а Контору… Контору не знают, но на всякий случай тоже боятся…
— Выпуск значит выпуск, праздник так праздник, — кивнул я. — Завтра практикант Контра вольётся в Дружную семью Стражи.
И постарается уцелеть, ибо крыса канцелярская — страшный звер…
Эту ночь я просижу в магиноутбуком. Надо проанализировать ситуацию и разработать примерный план действий… и оборудовать танцующие ножи телепортами-привязками, чтобы не таскать их с собой… Если у Старшего в доме не окажется толстого энергоканальчика или хотя бы электричества, чую, провампирят меня знатно…
II. МАРШ СТРАЖЕЙ
Наставник
Мляяя…
Напрасно я боялся, что Шняга не поймет.
Умничка она у меня, поручик… тьфу!.. ротмистр-ведьмак, и.о. бригадира-четыре.
Завалились мы с Контрой к нам на хату… ну, у нас как всегда дома бардак: между стопарями в буфете расстояние неровное, где по шесть миллиметров, где по пять, пиво в холодильнике не на четвертой полке, а на третьей пристроено, в микроволновке часы на три секунды вперед забегают, а кухонный комбайн — страшно подумать — от стены стоит не в двух сантиметрах, а в целых четырех… Извинился я перед гостем за беспорядок — и в спальную, предупредить, что не один я сегодня. Нет, в постельке-то со Шнягой один, так далеко мое гостеприимство не распространяется пока — но вот в офицерскую гостиницу Контру лучше не отправлять. Дома как-то спокойнее… И ему — тоже.
Шняга…
Не, ребята, если я когда и решусь жениться — так только на ней, наверное.
Я же что думал? Я же думал, только домой сунусь — тут мне звиздец и придет. И за то, что бригаду бросил, и за то, что с дядей поссорился, и за то, что на теплое местечко в штабе не захотел, и ваще… А чему вы удивляетесь? У многих так — вы только подсядьте к барной стойке и уши навострите, вам сразу не один десяток мужиков всех рас и народностей душу будут готовы излить.
Если честно, я и Контру-то этого прихватил домой больше в надеже, что Шняга постесняется при постороннем, да еще и подчиненном… И то — не сожрали бы его в офицерской гостинице.
Захожу, стал быть, это я в спаленку нашу — глаза в пол, нервы на взводе, весь собран, как будто мне ща целый ковен в капусту шинковать.
Тишина в спальной.
Подымаю глаза.
Сидит моя ненаглядная, пригорюнившись, щечку свою матовую кулачишком подперла… девчонка-девчонкой из Вечного леса, только что любимого за Море проводившая… причем еще и попробовать с ним не успев. Открывает она свои глазищи широко-широко, а на ресничках длиннющих слезинка висит.
Вот верите-нет, ребята — перевернуло меня нах. Такая она печальная, такая беззащитная… Так сердце и рвется — укрыть собой от мира, уберечь от всякой скверны и реальную жизнь, сволочную и грязную, даже в окошко ей не показывать.
Вот ведь умом понимаю, что морок, вот ведь знаю, что суккубу моему все это изобразить — раз плюнуть, а сердцем чую: не игра это, ребятки, нет, не игра…
А уж прильнула она ко мне, обнял я ее, ненаглядную, и слышу, шепчет: устал, любимый мой, нагрузили тебя, сволочи, чтобы их три трипперных медведя во все щели разом перли… не бойся за нашу бригаду, не переживай — ты нас славно выучил, лучше всех выдрочил, мы с тобой не такие жопы вброд форсировали… и похер, что жизнь — говно, у нас — совковые лопаты… прогребем-прорвемся, а там и ты подтянешься: дядя твой правильный эльф, хоть и должность у него дерьмовая, вот закончишь ты этого конторского стажировать — и снова к нам вернешься…
И стою я, ребята, в полном ахуе, и даже не спрашиваю, откуда она про стажировку знает.
Погодите-ка…
Слышь, родная… этот пацан у нас пока покантуется? Он на кухне ща.
Покантуется-покантуется, — шепчет мне Шняга, а сама к лежбищу нашему так и тянет, так и тянет. Плюнул я на стажера, дядю, бригаду и весь сраный мир вместе с ними, и утонул я в ее глазищах, и носили меня эти волны, и мяли, и трепали, пока не ворвался с ураганом девятый вал… и очнулся я на разоренном нашем сексодроме, еще не остывшем от утихшего шторма.
А Шняга уже на кухне колдует, стажера моего кормить-поить собирается.
Правильно, между прочим.
Это нас можно в первую очередь поить — а пацану надо из чего-то мышечную массу наращивать, она ему ох как понадобится. Так что его в первую очередь — кормить.
Выползаю я на кухню, халат накинув, приваливаюсь к косяку и умиляюсь: мечет Шняга на стол кучу вкусняшек, в духовке что-то поспевает, в микроволновке что-то греется, чайник урчит, кофе-машина капучинатором пофыркивает. И хорошо-то как мне стало, ребята — век бы так жил. Как тогда старый чернокнижник, которого мы валить собирались, вопил: остановись, мгновение!.. кому сказал — стоять, сцуко!
Не помогло ему это.
Да и у меня не получилось.
Улыбнулся я, глядя на хрупкую эльфиечку, порхающую по кухне в полупрозрачном халатике, и прикинул, как бы удивился пацанчик мой, если бы перетек этот робкий лесной цветуечек в свою боевую трансформу. Заржал, отлепился от косяка и тоже к столу подсел.