Гутовский достал фотографии коллекции кукол.
- Которая из них? – спросил он Финдорчука.
Режиссёр указал на куклу.
Это было счастье, что куклу никто, кроме Ульяны, не трогал. Хотя, может, и трогали, но все эксперты были в перчатках, поэтому яд, которым была пропитана одежда новой куклы, никого больше не убил.
Жену Финдорчука задержать не удалось, она скрылась где-то за границей.
Сделав всю бумажную работу, два капитана, Воробьёв и Гутовский, и стажёр, лейтенант Борисова, дружно спускались по лестнице к КПП и собирались, наконец, разойтись по домам после трудного дня.
Внезапно входная дверь управления открылась и на пороге появился вооружённый человек в маске. В руках у него был обрез, на поясе висела самодельная взрывчатка. Он выстрелил вверх и закричал:
- Сатрапы и негодяи, я ненавижу вас, вы испортили жизнь всему народу!
- Да это псих! – воскликнул Гутовский.
Человек в маске повернулся на возглас Гутовского и выстрелил.
Костя Воробьёв стоял рядом с Элечкой и, не раздумывая ни секунды, закрыл её своим мощным, накачанным телом. Пуля просвистела совсем рядом с ними и задела ухо Кости.
Но достаточно было мгновения, на которое человек в маске отвлёкся, чтобы его уже скрутили дежурные по КПП.
Кровь прямо-таки обильно хлестала из раненого уха капитана Воробьёва. Элечка сперва не поняла, что кровь бьёт из уха, она испугалась, но, взяв себя в руки, мгновенно набрала службу спасения, чётко объяснив, где она находится, что здесь происходит и попросила прислать Скорую помощь для раненого капитана полиции.
Так, неожиданно ребята из следователей убойного отдела превратились в свидетелей нападения и даже в потерпевших граждан с простреленным ухом.
Помощь капитану Воробьёву была оказана. Показания сняты. Усталые, но весёлые, несмотря на трудный день, два капитана и стажёрка расходились по домам.
Элечка была шокирована произошедшим.
- Костя, Вы спали мне жизнь сегодня, – шепнула Элечка капитану Воробьёву в раненое ухо перед тем, как сесть в свою машину.
- Что, что? – не расслышал или сделал вид, что не расслышал, капитан Воробьёв и резко повернулся к Элечке лицом так, что увидел, нет, почувствовал её манящие, пухлые губы и, не удержавшись, поцеловал их.
- Ого, какой Вы шустрый, – удивлённо сказала Элечка после довольно долгого поцелуя.
- Да, и, кажется, я хотел бы большего, – тихо, но серьёзно ответил ей Воробьёв.
Элечка посмотрела на него и вдруг заметила, что у него очень благородные черты лица, смелый и открытый взгляд, мужественный рот.
- У меня, кажется, бабочки в животе, – сказала она.
Воробьёв счастливо засмеялся, обнял Элечку за талию, притянул к себе и ещё раз поцеловал.
На улице совсем стемнело, повсюду зажигались звёзды и реклaмные щиты. День закончился, обычный день сотрудников убойного отдела, не самый простой, но и не самый сложный в их жизни. Сколько таких дней ещё было впереди – никто не знал и не мог знать. Сотрудники отдела не считали себя героями, они просто делали своё дело, дело, которому служили.
Цыганский след
Эля подошла к цыганке, которая выделывала в танце замысловатые движения руками, и показала фотографию. Та остановила движения, насторожилась.
– Может видела, а может нет, красавица. Чем отблагодаришь, если скажу?
– Ой, да я все что угодно! У меня деньги есть, – Эля порылась в кармане и вытащила пять тысяч рублей.
Цыганка внимательно посмотрела на нее, вздохнула и взяла деньги.
– Пошли со мной, – сказала она, пряча деньги в вырез пестрого платья на груди.
Цыганка привела ее к старому обветшалому дому, велела ждать во дворе, сама скрылась в доме. Через минуту она вышла с каким-то седым стариком в широкополой грязной шляпе.
– Ты девочку ищешь? – спросил старик.
Эля кивнула.
– Кто она тебе? Дочка?
– Племянница. Аней зовут.
Старик кивнул и закурил. Эля терпеливо ждала.
– В общем, племянница – не дочка! Даю тебе десять тысяч долларов, и ты забываешь о ней. И вообще забываешь сюда дорогу. Или будет плохо…
– Златан! Рустэм! – крикнул старик в сторону дома.
Из дома вышли два огромных черноволосых парня. Один держал в руках цепь, другой бейсбольную биту.
– Вот они сделают тебе плохо, – старик показал на ухмыляющихся парней и довольно засмеялся беззубой улыбкой.