К кассе стояло трое, и Виг издали пожирал разгоревшимися глазами голые смуглые девичьи бедра (девушка носила мини), до того погрузясь в это упоительное занятие, что с трудом вспомнил, чего ему надо, когда подошла очередь. В уплату он протянул полусотенную, кассирша сдала было лишку, но, тут же заметив ошибку, переменила бумажку. «Вот, чуть было подарок вам не сделала», — засмеялась она, блеснув жемчужными зубками. Густав Виг поглядел на нее в упор, осклабясь двусмысленно.
— Я бы не отказался… кое от чего, — вздохнул он со значением.
Но девушка уже обратила вопросительный взор на следующего:
— Слушаю вас!
Густи ретировался восвояси и за неимением лучшего стал под прикрытием второй кружки снова кидать ненасытные взгляды на соблазнительно сложенную кассиршу. Размеренными глотками поглощал он хмельную влагу, не оказывавшую, однако, своего благотворного действия: все выпитое тотчас выходило по́том в эту жару, и, не выпуская девушки из виду, пустился придумывать, как бы к ней поудачней подкатиться. «Мадемуазель…» — начал было он, но сразу отмел: чушь, что за обращение. «Коллега», — и того глупей. «Цыпочка, обмираю по тебе, выставка твоя нахальненькая нравится, стоп, не отбиваться, а то укушу, назначь свиданьице вечерком, полюбимся под кусточком… ух-х! Небу жарко станет». Вот это да, это, пожалуй, в точку; по крайней мере правда, хотя кому она нужна нынче, правда! Пошлет его кое-куда с этакими подходцами. Тем более «вечерком» он же занят вечером… «Мне ваше лицо знакомо, где-то я видел вас, девушка, — вот это лучше всего, это верняк. — В ресторанчике в Кёбане случайно не работали?..» Нет, нельзя сразу с ресторанчика… «В прессо[22], в «Дендьвираге»?..» Она скажет «нет», потому что ни в каком «Дендьвираге», конечно, не работала, а он: «А сестренки у вас нет? Или племянницы? Славная такая блондиночка работала там, в точности как вы». Она опять ответит «нет», потому что никогда и не было в том кёбаньском прессо никакой похожей официантки, а он поглядит так пристально и подтвердит решительно: «Где-то мы все-таки встречались»; тут и ей тоже, как водится, что-то такое начнет мерещиться, и они вместе примутся доискиваться: а там-то и там-то вы случаем не бывали, в том месте не работали, не из Пешта сами, а откуда приехали, лето где проводите — и ответ готов: так вот где я вас, наверно, видел. А там уж само пойдет, как между старыми знакомыми.
Виг подтянул ремень на одну дырочку, пробежался украдкой пальцами по пуговичкам пониже: в порядке ли шлиц, убедясь, что все в ажуре, встал и бодрым, уверенным шагом двинулся вперед. Так по крайней мере казалось ему самому; сторонний наблюдатель нашел бы в нем скорее сходство с подражающим борцу десятилетним мальчуганом: этот подобранный живот, расправленные плечи, слегка наклоненное вперед туловище, полусогнутые руки. В такой позе замер он у кассы. Девушка читала какую-то книгу, пристроив ее на коленях, под кассовым аппаратом. Виг выжидал, пока она подымет глаза и встретится с ним взглядом, но та, не отрываясь от книги, положила просто руку на клавиатуру с досадливым вопросом: «Ну, что вам?» (и почитать не дадут) — и, так как Густав Виг сохранял молчание, посмотрела наконец раздраженно и, резко перевернув книжку вверх обложкой (обложка была красная с белыми и черными буквами, но заглавия Густи не разобрал), повторила: «Вам что?» Виг почувствовал: настал долгожданный момент, кашлянул, но в голове была какая-то странная, вязкая пустота, удачно придуманное вступление начисто позабылось «Мадемуазель…» — протянул он, и его даже пот прошиб: ведь это не годится, только что забраковано. Терпение кассирши иссякло. «Да говорите же, в самом деле!» «Кружку пива… бокал то есть, — поправился он убитым голосом (и тут в памяти всплыло: «Вы в Кёбане не работали?..»); кассирша вырвала чек, взяла деньги, и, пока отсчитывала сдачу, Густав Виг, придя немного в себя, попытался спасти положение: дескать, хватит покамест, в отгуле нынче, кхм, день целый впереди, так что не будем жадничать, верно? — и ухмыльнулся через силу, даже виски от натуги сделались мокрые; но девушка, не шелохнувшись, с немым отвращением ждала окончания этой тирады, как человек достойный лучшей участи, который лишь волей случая заброшен сюда и сидит, будто интернированный, глубоко презирая и эту дыру и всех окружающих, видя в них только пьяных или полупьяных свиней, не больше. Потом опять уткнулась в книгу, перевернув ее нетерпеливо у себя на коленях. И Густав Виг опять отступил, теперь уже к стойке. Плечи его снова опустились, тело обмякло и походка стала нормальной и естественной, утратив сходство с поступью циркового борца, лишь горькие складки заметней обозначились на худом лице. Бокал свой он на сей раз опрокинул залпом, достал сигарету, постучал ею о ноготь большого пальца для уплотнения, закурил в дверях и, выдохнув дым, оглянулся напоследок. Девушка сидела, по-прежнему углубясь в чтение и подымая голову лишь на короткий миг, когда подходил очередной посетитель. Долго, с пренебрежением взирал на нее Густи, как бы вознаграждая себя за поражение, стараясь принять независимый вид, чтобы с достоинством удалиться.