Шарина стояла рядом с Теноктрис. Неподалеку на земле лежал щит. Шарина там! Женщины подняли головы, нахмурившись, как будто увидели что-то поблизости и не могли быть уверены, что это было.
— Шарина! — позвал Кэшел, но его губы не шевелились; он даже не чувствовал, как бьется его сердце. Хотя крик прозвучал только в его сознании, ему показалось, что он увидел, как Шарина улыбнулась в зарождающемся понимании.
— Ракокмеф! — взвизгнул Черворан, хотя его отражение в зеркале было таким же застывшим, как и у Кэшела.
Красный магический свет, обжигающе холодный, разделил тело Кэшела на атомы и преобразовал его в грязь, тающую под ярким солнцем. Он пошатнулся, остановился, чтобы убедиться в своем равновесии, и сделал один шаг вперед, чтобы заключить Шарину в объятия. Он держал свой посох так, чтобы не ударить ее по затылку.
— Кэшел, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. — Кэшел, поблагодари Богоматерь за то, что ты вернулся!
Они находились на плоской пустоши. Гаррик держал Лайану за руки, и они разговаривали. Гаррик выглядел так, словно побывал между жерновами, но Кэшел предположил, что тот, кто доставил ему неприятности, выглядел еще хуже. Птица на его плече была живой и быстро поворачивала голову, как крапивник, охотящийся для ужина.
Солдаты, а может быть, и вся армия, стояли шумными рядами по всей равнине; в воздухе пахло соленой грязью и гниющей растительностью. Там была Илна, в руках у нее была завязанная ткань, а лицо было худым и твердым, как лезвие топора.
Черворан огляделся с ошеломленным непониманием. — Где...? — сказал он. — Почему я здесь?
Двойник, которого сделал Черворан перед тем, как уйти с Кэшелом и Протасом, ковылял к ним. Оба волшебника держали в руках атаме, но у Двойника он был из старого дуба, а не из реберной кости.
Теноктрис стояла с выражением, которое Кэшел не мог прочесть, настороженным и сдержанным. Она смотрела на море. На горизонте, сверкая ярче, чем следовало бы даже при таком солнечном свете, виднелась Стеклянная Крепость. Проследив за взглядом старой волшебницы, Кэшел увидел, как из хрустальной массы вырвался голубой магический свет.
***
Шарина впервые за много дней почувствовала, что расслабляется, находясь в безопасности, в объятиях мускулистых рук Кэшела. Его присутствие заставило ее чувствовать себя так, словно она стояла в замке с каменными стенами. Это была не просто защита — хотя Кэшел со своим посохом был достаточной защитой, — но и ощущением надежности, постоянства.
Лорды Уолдрон, Аттапер и Зеттин, адмирал флота — одновременно разговаривали с Гарриком; их помощники стояли кольцом вокруг командиров, выглядя взволнованными, но храня молчание в присутствии своих начальников. Если бы Лорд Тадаи не вернулся в Мону, он и его клерки тоже были бы частью схватки, давившей на Гаррика…
Шарина сжала руку Кэшела и отступила от него на шаг. Вслух она сказала: — Мне было жаль моего брата, когда я видела, как к нему приставали раньше. Теперь, когда я сама была регентом, я жалею его, исходя из своего опыта.
— Я должен быть внутри Крепости! — заявил Черворан, повернувшись лицом к Двойнику и сверкая своими выпуклыми глазами. Двойник уставился в ответ, как зеркальное отражение в чуть меньшем масштабе. — Ты притащил меня сюда, дурак?
Черворан указал своим атаме на Илну. — Иди сюда, ты! — прорычал он. — Я научу этого жалкого симулякра тому, что значит помешать моим планам. Я раздавлю его! Я — Черворан!
—Я — Черворан! — пропищал Двойник, тон и дикция которого были идентичны тем, что были у волшебника, создавшего его. — Ты не можешь командовать мной сейчас. Никто не может командовать мной!
— Нет, клянусь Дузи! — сказал Гаррик, произнося слова подобно раскатам грома. — Это подождет!
Он указал на младшего офицера, одного из помощников адмирала Зеттина. — Лорд Далмас, я возьму ваш меч, если позволите, — рявкнул он. «Если позволите» было вежливой формой обращения, но тон был приказным. — Пока я не смогу вернуть свой собственный. Этот...
Он протянул то, что Шарина сначала приняла за колышек для палатки, но потом узнала в нем какой-то деревянный нож.
— ... был достаточно хорош, когда не было ничего лучшего, но я снова буду чувствовать себя менее обнаженным с тяжестью стали на бедре.
Шарина снова прикоснулась к Кэшелу. Гаррик был ее братом, но он больше не был сыном сельского трактирщика — и она тоже. Возможно, это было одной из причин, по которой она так нуждалась в присутствии Кэшела. Он ничуть не изменился по сравнению с тем солидным, невозмутимым юношей, с которым она выросла.
Далмас и еще трое солдат начали расстегивать свои пояса с мечами. Гаррик коротко махнул остальным, затем взял снаряжение — поясной и плечевой ремни, меч и кинжал в ножнах с другой стороны для равновесия — у названного помощника и надел их с поразительной легкостью. Моменты, подобные этому, напоминали Шарине, что Карус, король-воин, разделял мнение ее брата.
Командиры слегка отодвинулись назад. — Мужчина без соответствующей одежды находится в невыгодном положении, — пробормотал ей Кэшел. — А одежда, которая волнует эту компанию, — это меч. Гаррик действительно умный.
Шарина взглянула на него. — «Да, любовь моя», — подумала она. — «И в этом смысле, и во многих других, ты такой же. Ты не пропустишь то, что происходит между любыми видами животных, включая людей».
Черворан и его Двойник стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, больше не разговаривая вслух, но, судя по всему, общаясь каким-то другим способом. Выражения их лиц напомнили Шарине мертвых карпов, свирепо смотрящих друг на друга.
В суматохе и возбуждении, вызванных появлением Гаррика, Илна продолжала стоять в одиночестве. Шарина подошла к своей подруге и обняла ее. Илна никогда не была демонстративной, но сегодня Шарина чувствовала себя так, словно обнимает мраморную статую. Что-то было совершенно не так…
— Тебе еще не удалось найти Чалкуса и Мероту? — спросила Шарина.
— Я нашла их, — ответила Илна. Ее голос, как всегда, был чистым и четким; и в нем слышался гнев, который мог распознать только друг, опять же, как всегда: это была Илна ос-Кенсет.
Но Шарина никогда не слышала такого холодного и всепоглощающего гнева, какой был в этих отрывистых, простых словах.
— Я была недостаточно быстра, — продолжила Илна. — Они оба убиты существами, похожими на кошек, стоящими на задних лапах, и размером с человека. Я не смогла спасти их.
— Я... — начала Шарина. Она замолчала, все еще с открытым ртом, отступив на шаг. Она чувствовала себя так, словно ее окатили ледяной водой.
— На вас напали люди-кошки? — спросил Гаррик, отрываясь от офицеров и шагнув к Илне и Шарине. — Их называют Коэрли. Вы тоже были в тех Краях, где только болота и дождь?
Шарина в ужасе уставилась на него: Гаррик был принцем, лидером, но это был не тот случай, когда суровое выражение лица Гаррика смягчилось. Он обнял Илну и прижал к себе. На мгновение она осталась той же глыбой застывшего гнева, которую держала Шарина; затем ее руки обвились вокруг Гаррика, и она вцепилась в него, как утопающая в поплавок. Ее лицо не изменилось, за исключением того, что она на мгновение закрыла глаза.
Лайана последовала за Гарриком. В руках она держала восковую табличку и перо для письма; солдат, шедший позади, нес ее походный стол. Она посмотрела на Шарину и одними губами произнесла: — Убиты?
Шарина кивнула. Она прижала нижнюю губу зубами и сильно ее прикусила.
Лайана повернулась и направилась прочь. Солдат со складным столом не успел вовремя убраться с дороги; Лайана налетела на него. Она швырнула свои письменные принадлежности на землю, закрыла лицо руками и зарыдала. Илна наблюдала за ней сухими глазами.
Кэшел напрягся. Он переложил руки на свой посох, разведя их в стороны, как это было бы в начале боя.
— Мастер Черворан? — позвал он. Его голос дрожал. Черворан и Двойник остались там, где были, сцепившись в молчаливом поединке взглядов.