Одна из нескольких примитивных построек, в которых размещались воины группами по два-три человека, горела с той же вялой решимостью, что и бараки рабов. Облако белого дыма, которое она извергала, чуть парило, медленно дрейфуя на запад теперь, когда вихрь Марзана больше не проносился по территории комплекса. Хотя огонь полыхал не очень сильно, он поглотил примерно четверть соломенного купола.
— Верно! — сказал Гаррик, озадачив деревенских жителей, которые подумали, что он разговаривает сам с собой. — Давайте, пятеро из вас! Мец, ты и твои дяди, и вы двое. Давайте, хватайтесь за столбики!
Гаррик намеренно расположился поближе к длинному дому Торага, на краю дымовой завесы. Он ухватился за один из шестов, поддерживающих каркас, и попытался поднять его только левой рукой. Шест был воткнут слишком глубоко, чтобы он мог вытащить его из земли таким образом.
Он бросил топор и просунул обе руки сквозь солому, чтобы ухватиться за шест, затем выпрямился в коленях. Его зрение затуманилось. Дузи, как больно!
— Подумай, как это сделать! — говаривал старина Кобб, когда в четырнадцать лет нанял Гаррика рыть дренажную траншею на усеянном валунами поле. — Подумай...
Гаррик поднялся, держа шест в руках. Хижина содрогнулась, извергая искры и поднимаясь по всей окружности, когда жители деревни тоже подняли свои шесты, распределив вес между собой.
— Пошли! Гаррик почти зарыдал, едва способный видеть из-за слез и боли. Пошатываясь, он двинулся вперед, в том направлении, где, как подсказывала ему память, должен был находиться длинный дом. Если бы люди-кошки предприняли сейчас вылазку, он был бы мертв прежде, чем осознал бы это. Это была не стратегия и даже не тактика, это была жужжащая решимость слепня, который готов умереть, лишь бы сначала напиться крови. — Пошли!
— Это способ выигрывать сражения, — мысленно проворчал король. — Никогда не отступай, никогда не сдавайся.
— Факелы! — закричала Донрия. — Бросайте свои факелы! Брось его, Ньюла!
Гаррик скорее почувствовал, чем увидел, как головни проносятся мимо дымными дугами, отскакивая от крыши и от досок крыльца. Какой-то Корл, возможно, сам Тораг, закричал в безумной ярости. Если они и готовились броситься в атаку, то дождь факелов заставил их замешкаться.
Нога Гаррика ударилась о крыльцо. — Пора! — закричал он. — Бросаем...
Он приподнялся и дернулся, извернувшись всем телом в сторону. Горящая хижина проскользнула мимо него под кряхтящие усилия жителей деревни, толкавших груз.
Гаррик приземлился на бок и руку; слава Пастырю, на левую руку, но это не имело значения. Это не имело бы значения, даже если бы он оторвал себе всю руку, потому что ему это удалось. Они побеждают Коэрли.
Хижина, разгоревшаяся до более яркого пламени, когда они ее передвинули, с хрустом врезалась в крыльцо длинного дома. Тлеющие кусочки соломы отвалились, но значительное количество влетело внутрь через центральную дверь. Почти сразу же из окон в обоих концах дома повалил белый дым.
Мец помог Гаррику подняться и вложил ему в руку древко каменного топора. Пальцы Гаррика с благодарностью сомкнулись на оружии, готовые встретить натиск воинов Коэрли, чего, как он теперь знал, никогда не произойдет. Огонь победил их; и больше, чем огонь, их потрясло столкновение с людьми, которые понимали толк в войне и которые вели борьбу со своими врагами.
Мец оттащил его назад. Стены длинного дома потрескивали яростнее, чем сырая солома, когда пламя разгоралось все сильнее. — Есть ли другой выход? — хрипло спросил Гаррик.
— Я послал своих дядей обойти здание с сетками, чтобы прикрыть все двери, которые они найдут, — ответил Мец. — Веревки сгорят, но они продержатся, пока огонь не покончит с этим делом.
— Других дверей нет, — сказала Птица с четкой властностью. Она приземлилась на левое плечо Гаррика, легкая, как паутинка, и успокаивающая своим присутствием. — Кроме того, Коэрли не станут убегать.
— Тогда они умрут, — сказал Гаррик, слегка поднимая топор. Его рука ощущалась так, словно принадлежала кому-то другому, и это была не столько болезненная, сколько ярко описанная боль.
Он вспомнил, как Коэрли убивают и пожирают женщину с аппетитом, пускающим слюни. — В любом случае они должны были умереть, — добавил он.
Коньковая прожилина сломалась; крыша длинного дома обрушилась внутрь в снопе искр. Горсть горящей соломы поднялась по спирали, а затем рассыпалась на двадцать футов в воздухе. Она стекала обратно в виде рассеянных дымовых шлейфов. Гаррику показалось, что он услышал крики агонии, но это мог быть пар, вырывающийся из горящих бревешек.
— Это я привел героя, который освободил нас от Коэрли! — донесся дрогнувший голос.
Гаррик повернулся, чувствуя спиной жар горящего длинного дома. Марзан стоял там, где раньше были ворота частокола. Его правая рука лежала на плече помогавшей ему девушки, но левой он держал топаз перед собой.
— Я победил! — воскликнул волшебник. — Я — Марзан Великий!
— Ты понимаешь, парень? — сказал король Карус. — Думаю, я должен был бы с ним согласиться. Но он точно выбрал правильный меч для своего боя...
Вокруг них шипело пламя, и столб дыма поднимался в серое небо.
***
Кэшел слегка покачнулся, почувствовав под ногами грубую почву. Они с Протасом не двигались — было больше похоже на то, что мир двигался под ними, — но каждый раз, когда это происходило, Кэшелу казалось, что он, вот-вот, должен упасть ничком.
Была ночь. Луна в своей первой четверти висела низко на западе, и звезды были яркими, но незнакомыми. Одно созвездие немного походило на Видоу Данки, но только чуть-чуть. Что-то уныло завыло в ответ на холодный, сухой ветер.
— Ммм, — промычал Кэшел, вытаскивая тапочки из-за пояса, куда он их засунул. — Вот, Протас, твои тапочки. Они все еще мокрые и грязные, но, вероятно, в них тебе будет лучше.
Мальчик встал на одну ногу, чтобы натянуть тапочку на противоположную ногу. Когда он начал падать, то поймал Кэшела за руку.
— Лучше присядь, — сказал Кэшел, высвобождаясь, но не слишком резко. Протас рухнул на землю, а Кэшел продолжил осматриваться по сторонам.
Их должен забрать новый гид, и, возможно, их ищут другие люди, помимо гида. Трудно было сказать, что за вой раздавался вдалеке, и вообще не было никакой возможности узнать, насколько велик его источник.
Они с Протасом стояли на куче грязи, высохшей до состояния крошащегося камня. Вокруг них было еще больше холмов, больших или меньших, их склоны были изрезаны дождем, который, должно быть, время от времени выпадал. Хотя в последнее время — нет. Повсюду были разбросаны колючие кусты и заросли травы. Каждый куст стоял на возвышении, который его корни защищали от пронизывающего ветра.
— Алло? — раздался чей-то голос. — Эгей, вы здесь?
— Сэр? — окликнул Кэшел, поворачиваясь в ту сторону, откуда доносился звук. Более крупные холмики были четко очерчены, хотя в слабом лунном свете он не мог различить цвета. Тут и там из грязи торчало что-то похожее на большие кости. — Мы с Лордом Протасом здесь, сэр!
Он не был до конца уверен, что это кричал мужчина, настолько тонким и писклявым был голос. Что ж, если это была женщина, он извинится.
— Что это? — спросил голос. Желтый огонек покачивался вокруг какого-то пика высотой с человека, но не намного шире, чем четверть длины посоха. — Хорошо, теперь я вас вижу. Не двигайтесь!
— Куда двигаться, Кэшел? — тихо спросил Протас. Мальчик тоже смотрел на пейзаж, хотя смотреть было особо не на что. Конечно, это было не самое худшее, что они могли найти.
— Я думаю, он говорит просто так, — ответил Кэшел. — Но на случай, если земля поглотит нас целиком, если мы сойдем с этого маленького холма, мы останемся там, где стоим.