Гамаш рассказал про фотографии, Жан-Ги, прекратив жевать, выпалил:
- Сейчас приеду!
Гамаш знал, что Жан-Ги не шутит.
Он познакомился с Жаном-Ги задолго до того, как тот стал его зятем. Гамаш вызволил агента Бовуара из отдела вещдоков, с опостылевшей тому работы. Он взял молодого человека, который ни с кем не мог сработаться, к себе, и сделал из него инспектора отдела по раскрытию убийств, удивив своим выбором всех.
Для Гамаша это было обычным делом. Он едва ли долго обдумывал свой шаг.
Они стали шефом и агентом. Патроном и протеже. Стали головой и сердцем. А теперь тестем и зятем. Отцом и сыном.
Они соединились, сошлись вместе и в этой реальности, и, как казалось, в прошлых жизнях тоже.
Однажды вечером, посреди ужина у Клары, случился разговор о жизни и смерти. И о жизни после смерти.
- Это теория, - рассказывала Мирна. – Не знаю точно, даосистская или буддистская, или еще какая, но в ней говорится, что из жизни в жизнь мы встречаем всегда одних и тех же людей.
- Считаю, это просто смешно, - заявила Рут.
- Что-то около десятка тех же самых людей, - продолжила Мирна, перепрыгнув через словесного «лежачего полицейского», каковым была старая поэтесса. – Меняются только взаимоотношения. Например, в этой жизни вы пара, - она посмотрела на Габри и Оливье, - а в прошлой жизни вы были братьями, или супругами, или отцом и сыном.
- Погоди-ка, - вступил Габри. – Ты говоришь, что в прошлой жизни Оливье мог быть моим отцом?
- Или твоей матерью.
Оба партнера поморщились.
- Меняются лишь роли, но что остается неизменным, так это любовь, - продолжила Мирна. - Она абсолютна и безгранична.
- Совсем охренели, - заключила Рут, поглаживая Розу. «Фак, фак, фак», - согласилась утка.
Между Рут и Розой сходство неуклонно росло. У обоих были тощие шеи. Седые головы. Глаза бусинками. И ходили обе вперевалку. К тому же, у них был общий словарный запас.
И если бы не трость в руке Рут, они были бы неотличимы.
Арман посмотрел на Рейн-Мари. На лице жены играли отсветы от огня в очаге. Она слушала, улыбаясь. Внимала.
Если то, что говорит Мирна, правда, значит, он знал всех этих людей раньше. Что объяснило бы моментально возникшую у него симпатию и к ним, и к деревне. То спокойствие и комфорт, которые он ощущает в их компании. Даже к старой сумасшедшей Рут. И к ее доппельгангеру - утке, которая, возможно, в прошлой жизни была ее ребенком. А может, все было как раз наоборот.
Но Рейн-Мари? Его дочь, мать или брат?
Non!
Она всегда была ему женой. Он знал это с самого первого мгновения, как увидел ее. В тот миг он ее узнал. Пусть пройдут века. Череда жизней. Любые другие отношения могут измениться, превратиться в нечто иное. Но их с Рейн-Мари связь абсолютна и бесконечна.
Она была его женой. А он - ее мужем. Всегда.
Вот Жан-Ги - другое дело. У Армана всегда было ощущение, что тут что-то из глубины веков. Какое-то древнее товарищество. Узы, которые не просто связывали, но крепли. Рейн-Мари это тоже видит. Именно поэтому она согласилась, с его решением стать самым главным полицейским Квебека. С единственным условием.
Жан-Ги присоединится к нему. Как это и было во все времена.
И теперь Арман ждал решения от Жана-Ги. И смотрел в окно на нечто, что, кажется, тоже шагнуло к ним из далекого прошлого.
И если любовь ведет их сквозь века, подумал он, следует ли за ней ненависть?
- Антон?
Нет ответа.
- Антон!
Оливье выключил воду. Мыльная пена переливалась из глубокой раковины на пол.
- Тут народ заказал особый суп, - сообщил Оливье. - Нам нужны еще кастрюли. Эй, все нормально?
- Désolé, патрон. Просто задумался.
Догадывается ли Оливье и остальные, что же именно возникло на их милом деревенском лужку?
- Пожалуйста, - Оливье жестом попросил поторапливаться. - А когда закончишь с этим, не унесешь ли пару мисок столику номер три?
- Oui.
Посуда была вымыта, быстро высушена и вручена шефу. Антон наполнил две миски супом из сельдерея и айвы, сдобрил сметаной и укропом, отнес все столику номер три.
- Merci, - поблагодарила посетительница.
- Unplaisir, madam, - вежливо ответил Антон, взглянув на даму, прежде чем перевел взгляд в окно.
Его посетило смутное ощущение, что он знает эту женщину. Видел раньше. Она не из местных, приезжая. Но все его внимание уже было приковано к деревенскому лугу.
И тут фигура шевельнулась. Совсем незаметно. Возможно, сдвинулась лишь на дюйм. На миллиметр.