Жаль, что эти ребята далеко. Чтобы пешком на Мыс добираться – ого сколько надо топать! Был бы велосипед… Но велосипед – такая запредельная мечта! Все равно, что о квартире в новом доме, где краны с холодной и горячей водой, ванна, батареи вместо печек, плита, которая работает на газе. Никаких тебе хождений на колонку, никаких забот с дровами… Но квартира – это даже более осуществимая мечта. Может быть, в ближайшие годы маме и дадут такую – как матери-одиночке с двумя детьми. Ведь недаром Никита Сергеич обещал в докладе, что в недалекое время у каждой советской семьи появится квартира, где столько комнат, сколько в семье человек и в придачу еще одна (это значит, что у них будет целых четыре). А велосипед… это лишь когда Симка вырастет, будет работать и получать приличную зарплату. Но такое время – где-то в бесконечности. И кем Симка станет, он еще не решил, не выбрал. По правде говоря, вырастать ему пока не очень-то и хочется (так же, как герою любимой книжки про волшебную дверь). Потому что не дурак он, понимает, скольких радостей лишится и сколько забот приобретет, когда сделается взрослым…
Это лишь в газетах пишут и в «Пионерской зорьке» говорят, что все советские дети мечтают поскорее вырасти, чтобы проехать на великие стройки коммунизма или на целину, а может быть, даже полететь на Марс. Чушь какая-то! Строить можно и в Турени, а пахать и сеять в ближних колхозах, рабочие руки нужны везде, а не только у черта на куличках. А на Марс… Никому никогда Симка в этом не призн а ется, даже маме, но о космических полетах думать ему жутко. Оказаться в наглухо заклепанной тесноте межпланетного аппарата, который мчится в полной безвоздушности! Сразу вспоминается собака Лайка…
Иногда Симку покусывала совесть – за то, что он не желает расти. Ведь когда станет большим, сможет как следует помогать маме и Андрюшке. Но Симка совесть быстро успокаивал: «Все равно от меня ничего не зависит. Когда вырасту – тогда вырасту…»
Так он успокоил ее и в этот раз (будто сердито лягнул). И снова стал думать про мальчишек с «Тортилы». И про их взрослого командира. Интересно, кто он? Родственник одного из ребят или просто сосед? Почему подружился с пацанами? Может, в детстве тоже не хотел расти, а когда вырос, понял, что не наигрался, вот и решил добавить?
Наверно, им хорошо друг с другом. По вечерам собираются небось в тесной рубке пароходика или в береговом сарайчике, пьют пахучий чай из термоса и даже самому младшему не скажут: «Ну ты, подвинь ж…, расселся тут, как морж а на печке». Им чем теснее, тем дружнее. Потому что они такие … И Соня такая … И тот мальчик на берегу залива… Почему эти люди встречаются Симке и почти сразу исчезают из его жизни?.. Ну, Соня напишет, наверно. Только все равно она не рядом…
Мысли были печальные, но не очень, не до щекотания в горле. Их обволакивала дрема. Еще немного, и Симка уснул бы, чего доброго. А спать было нельзя. Тогда ночью долго не заснешь. А чем дольше не спишь, тем больше всяких страхов.
Симка тряхнул головой. И тут же, будто специально, чтобы полностью прогнать его сонливость, за окном раздались два голоса:
– Зуёк! Айда купаться!
Симка сразу представил двух братьев Авдеевых, что живут за два дома отсюда. Валерку и Вовку, одиннадцати и десяти лет. Стоят внизу на тротуаре, задрав курчавые головы, нетерпеливо переступают одинаковыми сандалиями. Нормальные ребята, не вредные, не драчливые. Но и особой дружбы с ними у Симки нет. Так, иногда то на реку вместе, то в кино или мячик погонять. Наверно, братьям хватает друг друга. Конечно, у Симки тоже есть брат, да только такой еще карапуз… Не могла уж мама постараться, родить Андрюшку сразу вслед за Симкой!..
– Зуёк! Тебя дома нету, что ли?!
Симка молчал. Пусть думают, что нет его.
Они крикнули еще разок и ушли.
Купаться не хотелось, хватило ему сегодня.
«Но ведь это было не купание», – с ехидцей напомнил Который Всегда Рядом .
«Да, я не купался! – тут же спохватился Симка. – Я переплывал реку ».
«Ха! И не переплыл!»
«Переплыл! Почти… Там до берега-то оставалось всего чуть-чуть!»
«Во-первых, не чуть-чуть. Во-вторых, никакое «почти» не считается… А в третьих…»
«Ну что? Что?!»
«Сам знаешь, что. Как ни крутись, Зуёк, это было все-таки купание. Какая разница, в штанах или без…»
Теперь Симка понимал, что это и в самом деле так. Никуда не денешься. Хмуро спросил у Которого Всегда Рядом : «Ну и что теперь?»
Тот сказал снова: «Сам знаешь, что»
Симка знал: придется признаваться маме. Иначе совесть заест. Ее, совесть-то, не утопишь, в землю не зароешь, и обманывать ее – себе дороже. По крайней мере, в отношениях с мамой.
«Ага! Боишься, что попадет!» – злорадно сказал Который Всегда Рядом .
«Идиот! Не боюсь я, что попадет! Мне и не попадает никогда по-настоящему. Только… признаваться и прощенья просить всегда тошно. И расстроится она…»
«Это уж точно», – отозвался Который Всегда Рядом с ноткой сочувствия.
«А что, если… если я признаюсь не в эти дни, а когда-нибудь потом?»
«Это, пожалуй, можно, – рассудил Который Всегда Рядом . – В признавании важно не когда , а только чтобы обязательно »
«Я обязательно… но попозже…»
«Когда вырастешь?» – хихикнул Который Всегда Рядом .
«Вовсе нет! Просто выберу подходящий момент!»
«Ну, выбирай, выбирай», – хихикнул он снова.
«Язва какая, – сказал Симка уже с облегчением. – Вот был бы ты настоящий и видимый, дал бы я тебе башмаком ниже спины и прогнал бы… за тридевять земель».
«Куда ты от меня денешься…»
Симка знал, что никуда не денется. Скорее всего, Который Всегда Рядом – рядом навсегда. Хотя появился-то он совсем недавно: в первый вечер, когда мама и Андрюшка оказались в больнице, а Симка остался в двух комнатах и кухне один.
Ох, как не по себе было тогда Симке. И от одиночества, и от тоски и от пустоты квартиры, которая сразу сделалась необыкновенно большой. И от шорохов за печкой. И от резкого света лампочек, который не разгонял страх, а лишь подчеркивал пустоту выросшего пространства комнат. А выключишь свет – сгустки белесых сумерек заползают в окна и по-хозяйски устраиваются в углах. И похожи эти сгустки… даже страшно думать, на кого они похожи.
Симка сделал «среднее» освещение: чтобы и не резкий свет, и не сумерки. Включил лампочку на кухне, растворил дверь так, чтобы лучи из нее падали в комнату. Лег на кровать не раздеваясь. Тоскливый страх не уходил. Не помогал ни диктор, вещавший из маленького динамика «Москвич» об успехах в выполнении семилетнего плана, ни веселая ругачка соседа дяди Миши и его жены тети Томы, что доносилась со двора через распахнутое кухонное окно. Симка сжал зубы и с остатками храбрости замычал:
Однако не помогли и кубинцы.
Оставалось пустить слезу. Но… неслышно и все-таки очень отчетливо кто-то сказал рядом:
«Не вздумай, Зуёк. От этого бывает только хуже».
Симка перепугался еще больше. Замотал головой и сел. Не рвануть ли из дома на двор?
«Сиди, не дергайся. Надо себя пересиливать».
– Ты… кто? – слабея так, что вот-вот из него побежит, прошептал (вернее, шепотом простонал) Симка.
«Не все ли равно? Я… тот, Который Всегда Рядом ».
Удивительно, что Симке стало полегче, хотя следовало бы ужаснуться окончательно. Нет, не стал он ужасаться окончательно! Все-таки сейчас не средние века, где всякие колдуны и ведьмы, а двадцатый век, когда телевизоры, атомные ледоколы и спутники и всему есть научные объяснения.
«Понял. Ты, наверно, мой внутренний голос. Или… это… мое отражение в моих собственных мозгах. Да?»