— О летних ночах я знаю много, — заявила Стелла, чувствуя, как тепло Уильяма успокаивает её. — Однажды моя мама научила меня летать. И было это как раз летней ночью.
— Вон оно что…
— А потом из мамы сшили пальто!
— А мой отец был перчат… — Уильям замолчал и прислушался.
Шум Гобеленовых призраков стих.
— А Гобелены не вернутся?
— Нет, теперь они будут держаться подальше, — ответил Уильям.
— Так твой отец был перчаточной кожей?
— Нет, он был перчаточных дел мастером! — гордо заявил Уильям.
В этот момент на один его краешек что-то опустилось.
— Hello[11], — послышался чей-то нежный голос.
— Это она, — сказал Уильям, — Флоренс.
Он приподнял краешек, и Стелла выглянула наружу. Кто-то поднял её вверх, и Стелла закрыла глаза в предвкушении чего-то прекрасного. И прекрасное не заставило себя долго ждать. На Стеллу словно подул лёгкий летний ветерок, а затем чей-то голос ласково произнёс:
— Я ждала тебя.
Стелла открыла глаза. Флоренс оказалась лёгкой, белой и необыкновенно красивой. Рядом с ней парила небольшая свеча.
— Наконец-то я отыскала тебя, — повторила Флоренс. — Я тебя заждалась. Thank you[12], Уильям.
— Уильям очень добрый, — тоненьким голоском проговорила Стелла.
— Уильям носит звание заслуженного ковра. Ему известно всё о трагедиях, жестокости, страданиях и любви. А тебе, Стелла, больше бояться — нечего. — А злые Гобелены не вернутся? Они такие ужасные… — They are[13] здесь, но я сильнее их. Они всегда были злыми, и в прошлой жизни тоже.
— Это я поняла, — сказала Стелла, — я уже много чего повидала на своём веку.
Взяв Стеллу на руки, Флоренс полетела по залам. Она была необыкновенно чистой и безукоризненно выглаженной. Рядом с ними летела маленькая свеча. Флоренс крепко, но с любовью и искренней теплотой прижимала Стеллу к себе. Ощущения, которые испытывала Стелла, напомнили ей о Лувре, о времени, проведённом возле Виктора, и о том, как, бывало, мама носила её на руках. По телу Стеллы разлилось тепло, переросшее в бесконечное счастье.
Флоренс преодолела множество залов, наполненных различными вещами, а потом взлетела над лестницей с широкими ступеньками. Стелла заметила, что изящная Флоренс не отбрасывает тени, и улыбнулась, оскалив свой единственный клык.
Наконец Флоренс пронесла Стеллу по узенькому коридору, в конце которого оказалась винтовая лестница. Поднявшись по ней, Флоренс подняла краешек, и в стене открылась крохотная потайная дверца, больше похожая на щель.
— Сейчас мы окажемся в Кровавой башне, — объяснила Флоренс, отпуская Стеллу.
— Так вот это где, — Стелла заулыбалась.
Флоренс, а следом за ней и Стелла протиснулись сквозь дверцу-щель.
— Это Ночная башня, да?
— Да, по ночам это Ночная башня.
— Тогда я у цели, — сказала Стелла.
— Здесь множество башен — Часовая башня, башня Байворд, Белая башня…
— Да, но моя учительница говорила именно об этой башне, — перебила её Стелла, Внутри башни оказалась уютная тёплая комната с высокими полукруглыми окнами. Возле красивого стола из красного дерева стоял красный бархатный диван, а в шкафчике за стеклянными дверцами было расставлено множество пузырьков с лекарствами.
— Ой, как тут красиво, — выпалила Стелла, — и такие забавные склянки! А почему эта башня называется Кровавой?
— Потому что здесь происходили ужасные события. Много лет назад тут убили двух принцесс. Это место — что-то вроде пересадочного пункта. Отсюда легко выйти. Посмотри в окно — видишь, Темза. Её воды текут мимо множества исторических мест. — Флоренс улыбнулась. — Но first milk and tea[14], — сказала она. — Садись на диван, Стелла.
Стелла осторожно опустилась на бархатную подушку.
— Ты должна помочь мне отыскать Тараторку Тилию. Пиннеус дожидается меня в кладовке. Выйти оттуда он не может, потому что повсюду сигнализация.
Флоренс ещё не успела ответить, как в комнате появилось странное молчаливое привидение. Оно было совсем бледным и несло красивый заварочный чайник и маленький кувшинчик с молоком. Стелла посмотрела на стол — там были расставлены крошечные чайные чашечки белого фарфора с золотой каёмкой.
Лицо Флоренс озарила загадочная улыбка.
— Не забудь про пирожные, Сильвия, — Флоренс махнула рукой, подав знак, что пора принести еду.