— Это будет чудеснейший Новый Год! — провожая взглядом друзей, восклицает Хранитель Рождества.
— Не сомневаюсь, — соглашается Туффи, но тут же слегка хмурится и ещё раз заглядывает в кабинет, — Подожди, а где Джек?
— Ох… А он разве не с тобой? — удивляется Ник, и получив отрицательный кивок тихо бурчит себе под нос, — Ну, как всегда, Фрост у нас не может просто так!
— Я его на лестнице наверх видел, возможно на верхних этажах опять, — хмыкает уходящий в центральную залу Кролик.
— О, тогда я пойду позову… — спохватывается Зубная Фея, но её тут же пресекает Норд, останавливая за руку.
— Не надо! Я это… — он неловко смеется, — Я сам. А ты пойди, помоги Астеру, и смотри, чтоб Сэнди опять ничего не проспал.
Туффи конечно косится подозрительно на друга, но соглашается, а Николас, вздохнув с облегчением, идет наверх приговаривая что-то о непослушных трехсотлетних подростках, и слабой психике крылатых хранительниц.
***
— А ты уверен? Может, я хочу посмотреть! Да, что ж ты… — Джек всхлипывает и вновь тихо приглушенно стонет. Но горячие сильные руки уже не обнимают, а шарят под толстовкой, ненавязчиво так подбираясь ближе к краю бридж. И Джек в последний раз посылает все остальные идеи и праздник куда подальше.
— Там ничего нового, правда, а здесь темно и тихо. Согласись?.. — Король коварно улыбается и заново переключается на вкусную шею Морозного Духа, заставляя того выгибаться и тихо постанывать, — А после ко мне, и отказы…
— Заткнись!.. — Джек с какой-то сумасшедшей улыбкой прерывает своего Темного Духа и вновь срывается на жадный поцелуй, обнимая Кромешника за шею и позволяя всё-таки посадить себя на это чертово трюмо, и пошло раздвигает ноги, намекая явно не на невинный расклад сегодняшней ночи.
— Доиграешься, Снежный, — в перерывах между укусами, и такими уже развратными стонами парнишки, предупреждает Король Кошмаров, но ничего не имеет против всхлипывающего и льнущего к нему Джека, дергая мальчику ближе к себе, и втягивая в новый глубокий и жадный поцелуй.
Здесь, наверху, слишком сумрачно — единственный торшер пусть и освещает этот маленький закоулок в коридоре, но явно недостаточен, и тени стелются по ковровым дорожкам и прячутся на стенах. Но Джека устраивает. Устраивает и теплый полумрак, и тяжелые пыльные шторы, задернутые не до конца, так что можно видеть белые ледники севера, устраивает и это жесткое, но старинное трюмо, на которое можно облокотиться. Всё устраивает, особенно так желанно запускать руку в черные волосы и отвечать на влажный горячий поцелуй, тихо постанывая от накатывающего удовольствия.
— Может, к черту праздник уже сейчас? — едва отрываясь от мужчины, жалобно выспрашивает Ледяной Дух и тут же закусывает губу от болезненного укуса на шее.
— Хочешь домой? — усмехается Питч, и зализывает красный след от своих зубов на бледной коже.
— Джек, ты… — Северянин, ничего не подозревавший и шествующий по коридору в поисках Джека, так и замирает, находя Хранителя Радости в объятьях Короля Кошмаров.
Только вот Фросту плевать на случайного свидетеля, а Кромешнику тем паче, и мальчишка не успевает даже ответить, как его опять утягивают в очередной крышесносный поцелуй, на который он ну никак не может не ответить.
— Вы… Вы совсем ошалели! — через минуту ступора и наблюдения за всем этим безобразием взрывается Ник, повышая голос, отчего Джек всё-таки отвлекается и расфокусировано смотрит на Норда, — Вы… Это же… На трюмо восемнадцатого века! Джек, а ну живо слезь!
— Угомонись, Хранитель, я его уже забираю, — перебивает возмущенного Северянина Кромешник, оглядывая Джека пошлым многообещающим взглядом, — Празднуйте без него, ибо этого нахаленыша не будет, как минимум, неделю.
Ник не успевает на это ответить, ровно хоть и что-то сказать Джеку, потому что мальчишку вновь увлекают в поцелуй, а черная дымка в следующее мгновение скрывает двух Духов и переносит в далекие подземелья.
— Совсем оборзели! — возмущается обалдевший Санта через неполную минуту. Он задумчиво чешет бороду и ещё раз придирчиво осматривает трюмо, но убедившись, что антикварная мебель в порядке, со вздохом облегчения спускается вниз, бурча что-то про ненужные закоулки в замке и слишком озабоченных Темных да Ледяных Духов.
Комментарий к IV Сказка
Лис же обещал…) Маленькая вкусность для моих дорогих читателей.
========== V Сказка ==========
Первая сотня лет — это стужа, злоба, обида, боль, разочарование… Тьма.
Да, Тьма. Она пришла под конец той сотни, что прошла после моего воскрешения. Тьма была слишком мощна, необузданна, но не та же, что сковывала в ледяной воде — другая. Слишком теплая, бархатистая, извивающая мелкими паутинками. Она появилась на опушке изумрудного леса и долго подманивала к себе острыми нитями. А потом… я увидел того, кто ей повелевает. И впервые подумал, что, может, не так уж и плохо быть Духом?
Первая сотня лет осталась позади.
Вторая… И вот я уже вовсю гонял диких Кошмаров по-ненавистному когда-то озеру, устраивал снегопады и, конечно, спорил с тобой — зачем же столько моего льда и снега в твоих изящных мрачных подземельях. Но это было самое лучшее — время, когда мы говорили, спорили, чуть ли не до драки, цепляли друг друга и просто тихо беседовали о том, почему люди так стремятся к свету, но всё равно отдают себя тьме.
Я, глупый несведущий мальчишка, даром, что перевалило за двести, сидел напротив тебя в большом черном кресле, кутаясь в шаль из первородной Тьмы и улыбался искренне, смотря на самого опасного Духа, как звали тебя все остальные подлунные существа.
Триста… И я в негодовании, я не пойму Луну, не пойму зачем только после трех сотен лет меня «избрали»… А ты, как назло, исчез из наших подземелий — пропал, словно тебя и не было, и это раздражает, не дает думать, даже засовывая обиду на Луноликого куда подальше. Мне плохо, и непонятно что здесь происходит — эти новые персонажи в моей жизни — Хранители. Они шумят, кричат, убеждают, но вот развязка и понимаю, зачем я им.
Как же смешно, хотя в душе хочется выть волком. Ты когда-то говорил, что хочешь поиграть с некими Хранителями и Луной, и вот я стою в главном зале Северянина и вспоминаю твои слова. Так ты решился? Посчитал, что наконец-таки они заслужили твое внимание и злость? А я ещё в девятнадцатом веке тебе говорил, что дети разбаловались и практически перестали в тебя верить, отдавая предпочтение глупым сказкам про Санту и Фею.
А они сейчас передо мной, считают меня глупым ледяным раздолбаем, даже не подозревая, какая сила во мне сокрыта, когда-то развитая именно тобой.
Я не умный — я безалаберный и ветреный — ты сам меня когда-то таким назвал, но я прекрасно понимаю, что меня втягивают в войну без моего же ведома и согласия, играя на контрастах.
Всё из-за Феи; из-за нападения на её дворец.
Дух перехватывает ещё тогда, когда на нас летят стаи Кошмаров и красные сани чуть ли не переворачиваются в воздухе. Но вместо страха, как считают другие, у меня то легкое, почти трепетное, узнавание и радость внутри. Знакомые тени, знакомые Кошмары. А после и он — дворец: дворец, где слишком тихо, дворец, где пахнет истинным Страхом и Тьмой.
Глупые Хранители настроены по-боевому, даже та самая Туоф. Но никто из них не чует этого запаха, не чует этой угрозы и нависшей жестокости вокруг. А мне сладко, мне до дрожи знакомо и сладко от этой атмосферы и почти родного запаха. И улыбку мою мимолетную никто не замечает, выкрикивая твое имя.
Имя… как бы самому вместе с ними его не выкрикнуть, только не гневно и ненавистно, а долгождано, нетерпеливо, с тоской и радостью. Тени клубятся где-то вверху, слышится смех, знакомый до боли — хриплый, властный, и… и появляешься Ты; отчего я один стою идиотом и не вскидываю посох в защите.
Хранители глупы и не понимают с кем связались, а ты словно меня и не замечаешь, не замечаешь до определенного момента, а после так желанно прожигаешь взглядом золотых глаз.
Игра! Вот она — твоя игра. А мы… мы, как бы, теперь «враги»? Ты позволяешь мне быть с ними, ты даже хочешь этого, и я безмолвно соглашаюсь: просто после глупых пререканий с тобой, просто после одного повелевающего взгляда.