«Правительство двух палат обойдет весь мир и нанесет последний удар искусству, ибо государи, вместо того чтобы думать о сооружении красивых зданий, будут думать, как бы разместить свои капиталы в Америке, чтобы в случае падения династии или банковского краха остаться богатыми частными людьми. И однажды водворившийся в какой-либо стране двухпалатный буржуазный парламент произведет следующее: во-первых, они никогда не дадут двадцатимиллионного ассигнования на сооружение хотя бы подобия Святого Петра в Риме; во-вторых, они привлекут в салоны толпы людей почтенных, уважаемых, богатых, но начисто лишенных того интеллектуального и эмоционального чутья, которое необходимо для процветания искусства»[75].
Рассматривая искусство времен меценатов-герцогов и искусство своей эпохи, Бейль приходит к выводу, что новый буржуазный век не принесет расцвета живописи, архитектуре и скульптуре. Из этого наша критика сделала неправильный вывод о феодально-монархических пристрастиях Стендаля[76].
Критика буржуазной ограниченности и положительная оценка роли дворянских вкусов в развитии искусства вовсе не означают реакционных устремлений Бейля. Человек, написавший книгу «Расин и Шекспир» — провозвестник устремленного вперед романтизма, — не может быть заподозрен в желании повернуть историю вспять. Отрицание существующих порядков вело Стендаля вперед и только вперед! И отрицательное отношение Бейля к совершившейся во Франции в годы Реставрации промышленной революции, вернее к ее социально-политическим последствиям, мы легче поймем, если заглянем в дневники Александра Тургенева (см. А. К. Виноградов, Мериме в письмах к Дубенской).
Салон Ансло сблизил Бейля с Александром Тургеневым еще в 1825 году. Началось их многолетнее общение, совместные путешествия, долгие беседы.
Александр Тургенев записывает в своем дневнике слова недоумения: «Что же страшнее — русское крепостное право или фабричное законодательство Франции?» Но говорить об этом вслух в салоне Виржинии Ансло считается неудобным. Об этом шепотом говорят друг другу Анри Бейль и Александр Тургенев.
Соболевский, друг Пушкина, введен Тургеневым в салон Ансло и познакомлен с Бейлем. Он делится своими впечатлениями от поездки по промышленным районам. Соболевского интересует новейшая техника, он думает и в России завести большие фабрики. И он рассказывает с удивлением, как множатся фабрики во Франции, как быстро увеличивается класс работников и как тяжелы условия их труда…
Поликарп Ансло состоял в свите маршала Мармона, представителя Карла X на коронации Николая I в Москве в сентябре 1826 года. Вернувшись в Париж после шестимесячного пребывания в России, он выпустил пухлую брошюру, полную нелепостей. Яков Толстой, друг и единомышленник декабристов, на свое счастье жил в Париже с 1823 года; но все же после 14 декабря он побоялся вернуться в Россию. Оставшись в Париже, он решил заслужить прощение и начал писать Бенкендорфу донесения о своих парижских друзьях. С радостью он выступил против книги Ансло с брошюрой «Можно ли узнать Россию в шесть месяцев». Таким образом, Поликарп Ансло, автор плохих пьес и еще более плохих книг о России, сослужил хорошую службу Якову Толстому: брошюра его была отмечена. Я. Толстой был прощен и принят на жалованье как секретный осведомитель в Париже. Еще в 1825 году Стендаль обратил внимание на Толстого и на его писания, которым дал резкую оценку. Новое «сочинение» Толстого не прошло мимо его внимания.
Зная Россию по собственным наблюдениям, интересуясь ею, имея друзей русских, Стендаль правильно оценил усердие и полицейский «патриотизм» Толстого…
«Русская атмосфера», которая была в салоне Ансло, рассказы хозяина о России, встречи с Тургеневым, вот что, вероятно, насытило «русским духом», экскурсами в историю России повесть «Армане, или нравы парижской гостиной в 1827 году».
75
Приводимые А. Виноградовым слова Стендаля взяты из книги «Прогулки по Риму», хотя может создаться впечатление, что это цитата из «Расина и Шекспира» или из памфлета «О новом заговоре против индустриалистов».
76
Я имею в виду брошюру Реизова, изданную в Ростове-на-Дону в 1928 году под названием «Эстетика Стендаля». — А. В.