Н. И. Костомаров:
«Весь берег от Дербента до Баку был страшно опустошён. Козаки сожигали сёла и деревни, замучивали жителей, дуванили их имущества. Жители не предвидели этой беды и разбегались; козакам легко доставалась добыча: погромив город Шабран, они со стороны жителей встретили такой ничтожный отпор, что сами потеряли только тринадцать человек. Плавая вдоль берега, налётом они наскакивали на поселения, делали своё дело и опять бросались на суда. Так достигли они до Баку, и здесь им удалось разорить посад, перебить много жителей, разграбить имущества, набрать пленных и потерять не более семи человек убитыми и двух ранеными».
А. Г. Маньков, «Иностранные известия о восстании Степана Разина»:
«Можно сказать, что Разин был вблизи Баку и, возможно, даже “погромил” его посады; взятие же им такой первоклассной крепости, как Баку, — факт, явно неправдоподобный». В «Трёх путешествиях» Стрейс, ссылаясь на показания самих казаков, пишет, что они захватили много «приморских городов в Персии», таких как «Низа-бад (Низовая), Шаберан, Мордов, Такуз, расположенных неподалёку от высокой и всемирно известной горы Бармаи»; «отсюда они пошли на Астрабад и Баку, в котором на них, пьяных, напало персидское войско». О нападении на Баку ходило много слухов: Пётр Прозоровский слышал ещё 19 июня от молодого боярина А. Третьякова, что в Шемахе говорили, будто казаки были в Низовой и в Баку, «а живут в Куре-реке и по морю разъезжают». Саму Шемаху, однако, не тронули.
Чем дальше в Персию — тем меньше сведений и больше путаницы. Русских источников почти никаких, кроме братьев Прозоровских да «расспросных речей» подьячего Наума Колесникова, находившегося в составе посольства в Персии британца Томаса Брейна (Крестьянская война. Т. 1. Док. 183); отныне основные поставщики информации — иностранцы: Стрейс, Жан Шарден (известный французский путешественник, с 1665 года живший в Исфахане), Энгельберт Кемпфер, путешественник по странам Востока, оставивший многочисленные сочинения и путевые записки[47], персидские купцы. При этом ни один из них прямым очевидцем событий не был, однако все они могли вращаться в хорошо осведомлённых кругах при персидском дворе и получать сведения (естественно, в интерпретации персов). Всё, что пишут Костомаров и поздние биографы и романисты, основано лишь на этих источниках; нам с вами новых тоже взять неоткуда, но есть простор для осмысления событий.
Итак, в июле разинцы достигли Гилянского залива (у южных берегов Каспия) и подплыли к городу Решт (Реш, Рящ, Раш). Сообщение из Астраханской приказной палаты от 16 августа яицкому стрелецкому голове Б. Болтину: «А воров изменников воровских казаков, Стеньку Разина со товарыщи, сыскать негде, потому: в листу тарковского Чопан шевкала августа 9 числа в Астарахань писано, что воровские казаки Стенька Разин со товарыщи [зачёркнуто: «били челом персицкому шаху»] в холопство задержаны в персицком городе Ряше и пушки и ружьё со всякими пушечными запасы и струги у них отобраны» (Крестьянская война. Т. 1. Док. 91).
Насчёт задержания в холопство и разоружения — это никакими иными источниками не подтверждается, видимо, Колесников хотел написать так, как будет приятнее читать в Москве. А вот челом били — это упоминается в ряде документов. Маньков: «Вопрос о предложении разинцами своего подданства персидскому шаху сложен и не выяснен до конца, хотя самый факт, видимо, несомненен». Шарден, например, объясняет это военной хитростью:
«Чтобы лучше скрыть свои намерения, они послали ко двору четырёх из своих как депутатов с аккредитивными грамотами, как будто бы это было посольство. Люди губернатора Шемахи их проводили в Исфахан, куда они прибыли немного времени спустя после того, как туда пришло известие об их вторжении. С ними обошлись довольно хорошо, предоставили им жилище, освободили от пошлин, как обычно поступали с другими посланниками. Они попросили аудиенции короля, но им отказали под предлогом, что по характеру их посольства они не могли претендовать на эту честь и что они казались даже врагами. Им предложили аудиенцию первого министра, на что они согласились. Тогда же они заявляли, что они депутаты от 6000 казаков (откуда это количество взялось? Была тысяча, в отряде Кривого человек 600, и даже если предположить, что там был ещё Алексей Каторжный с двумя тысячами (хотя и в эти две тысячи, как уже отмечалось, совершенно невозможно поверить), всё равно больше 3500—4000 человек никак не выходит; по нашему же убеждению, больше 1500—2000 человек у Разина не могло быть, а послы нарочно преувеличивали, чтобы казаться страшнее. — М. Ч. ), что они действительно были подданными империи московитов, но, утомлённые дурным обращением, которое они там претерпевали, они решили бежать из своей страны с детьми и жёнами и с имуществом, которое они могли увезти; после обсуждения места их убежища Персия им показалась наиболее справедливой, где лучше других обращались с подданными, вот почему они приняли решение предложить себя в неволю персидского шаха; из любви к королю они станут шахсевен, и теперь они надеются на великодушие этого великого монарха, что он выслушает их мольбы и предоставит им убежище и землю для поселения».
А. Н. Попов в «Материалах для истории возмущения Стеньки Разина» придерживается того же мнения: «Под Рящью Разин начал переговоры с персидским шахом... атаман Стенька Разин с товарищи говорили шаховым служилым людям, что они хотят быть у шаха в вечном холопстве... и послали они о том с шаховыми служилыми людьми в Испогань [Исфахан — столица], к шаху, трёх человек казаков, чтобы им шах велел дать место на реке Ленкуре, где им жить...» — а на самом деле хотели выиграть время и получить сведения о том, какие приморские города охраняются хорошо, какие — плохо.
Нам, однако, представляется, что намерения Разина были иные. Никак нельзя исключить того, что он просил о поселении абсолютно искренне. Казаки были вольными людьми, имеющими моральное право присягнуть на верность любому господину в обмен на его покровительство. В. Я. Голованов: «Если бы Стенька нашёл — как искал — землю, куда он мог бы “уйти от мира” и стать во главе своего казачества — бунта не было бы». (И сколько жизней бы сбереглось — не счесть). И до Разина, и после казакам случалось основывать в чужих землях небольшие колонии. Самый известный пример: после поражения казацкого восстания во главе с атаманом Булавиным в 1708 году часть донцов с атаманом Некрасовым ушли жить на Кубань — тогда территорию Крымского ханства (было их, по различным данным, от двух до восьми тысяч, включая женщин и детей) — и, приняв подданство Крыма, получили свободу, защиту и широкие привилегии. Да и в той же Персии живали и казаки, и русские. Но Разин? Понятно, что он не мог рассчитывать сделать из Персии казацкое государство. Но, возможно, видя, что его силы недостаточны, и не получая внятного ответа от украинцев, он решил основать своё Войско в безопасном месте и устроить там хорошую жизнь, чтобы казаки из других мест шли к нему. А мог иметь и ещё далее идущие намерения: убедить шаха на разрыв с Москвой и военный союз с собою. Во всяком случае, Кемпфер такого варианта не исключает. Мы не знаем, что именно казачьи послы говорили в Исфахане. Возможно, предлагали слишком радикальные планы — это шаха и отпугнуло.
Как отреагировали персы? Костомаров: «Вероятно, предложение Козаков приятно защекотало чванное самолюбие восточной политики, которая всегда славилась и тешилась тем, что чужие народы, заслышав о премудрости правителя, отдаются ему добровольно в рабство. Козаки взяли от рашского хана Будара заложников и сами послали трёх (по другим сведениям, пять) молодцов в Испагань предлагать подданство. Будар-хан позволил им пристать к берегу, входить в город (какой? — видимо, Решт. — М. Ч.) и давал им содержание в день — по одним известиям, сто пятьдесят рублей, по другим — двести».
Факт денежного содержания подтверждается разными источниками. Из сводки 1670 года, ссылка на сообщение из Тарков: «И послали де они, воровские казаки, о том с шаховыми служилыми людьми в Ыспогань к шаху трёх человек казаков, чтоб им шах велел дать место на реке Ленкуре, чтоб им жить. И шах де их, воровских казаков, велел призывать в Ыспогань, а места на реке Ленкуре им дать не велел, а в Ряш город к Будан-хану писал, веле воровским казакам давать корм до указу. А до шахова до указу живут они в Ряше городе, и ряшской де хан Будар-хан даёт им корм по 100-у и по 50 рублёв на день». Это по тем временам гигантские, сумасшедшие деньги — шах, конечно, богат и может прокормить лишних две — две с половиной тысячи человек, но людям свойственно преувеличивать чужие доходы. Надо думать, источники просто сочинили эти суммы. Или, может быть, столь богатое содержание получали только «послы», а не все казаки?
47
Повествования Кемпфера и Шардена о персидском походе Разина цитируются по: