Джей и сам неосознанно улыбается, так же неосознанно любуясь Иеном в седле. Статный, широкоплечий альфа с безупречной осанкой — и как тут найти силы взгляд отвести?
Ворон фырчит, обращая на себя внимание. Джей гладит коня у загривка, рассматривая отблеск черной шерсти на солнце. Ворон с ними с самого детства — и слушается только их, обладая крутым нравом. Сколько не пробовали прислужники запрягать его в повозку — ни разу не смогли. Отец собирался его продать: зачем им бесполезный конь, когда есть два других, «правильных»? Но Джей каждый раз упрашивал оставить.
— Я думал, вы с отцом в город уехали, — Джей смотрит в глаза, ощущая, как сердце гулко выбивает в груди удары.
— Мы вернулись раньше, — отвечает ему альфа, ловко спрыгивая с коня. От верховой езды его черные волосы совсем растрепались, пригладить бы. Но Джей вовремя одергивает руку. Сейчас этот жест неуместен.
— Наверно, вы ехали другой стороной холма? — он говорит глупость. И так очевидно, что крутым склоном конь бы не взобрался.
Джей отводит взгляд. И откуда эта неловкость?
Иен подходит ближе, удерживая коня за поводья. Джей чувствует переливы его феромона, интенсивность дыхания, сердцебиение.
— Я знал, что вы тут, — произносит Иен и неожиданно протягивает руку к его лицу. Но не прикасается, лишь слегка поправляя выбившиеся из прически кудри.
Неловкость нарастает. Джею хочется спрятаться, уйти, закрыться в доме — он совершенно не знает, куда себя деть и как вести. Неуверенными движениями заправляет прядь волос за ухо, так же дергано опуская руку.
— Вы обворожительны, — внезапное.
Послышалось ли? Джей с замиранием сердца подводит глаза, натыкаясь на сияющий взгляд. Он привык к комплиментам, но от Иена слышит таковой впервые.
— Мне… я в дом, — находит что сказать он и быстро шагает за дверь. Прикладывает ладони к горящим щекам, хлопает себя же. Не проходит. Эта внутренняя феерия из чувств не покидает его.
Он приседает на пыльный пол, скрипнувший прогнившими досками под его ногами. Открывает комод, доставая коробку с вещами. Зеркальце, сломанный надвое гребень. Вот вилка, украденная со стола. Ошейник умершего пса. И засохшая роза.
Джей перебирает предмет за предметом, стараясь переключить внимание. Раньше его волновала холодная злость Иена, тогда, в кабинете. Теперь же намного больше волнует его теплота и особенный взгляд. Лучше бы второго не было. Вообще. Лучше бы Иен охладел и больше не улыбался ему так искренне. Джей не выдерживает. Джей хочет его обнять. Так сильно, что изнутри ломает и тянет невыносимым томлением.
Знать бы — истинная связь это или что другое?
За спиной слышен скрип половиц и голос:
— Оказывается, вас легко смутить.
— Я сбит с толку, но не смущен, — возражает Джей и поворачивается, стараясь придать себе невозмутимого вида. У него и правда плохо получается скрывать юношескую эмоциональность, особенно когда он находится рядом с истинным.
Иен стоит в проходе, опираясь о дверной проем плечом и скрестив руки на груди. Усмехается. Эта белая рубаха с засученными рукавами очень ему к лицу.
Джей одергивает себя, отворачиваясь. Он слышит скрип, по которому и определяет, что Иен идет в сторону кровати. Боковым зрением видит, как альфа ложится, закидывая ногу на ногу.
Он еще долго игнорирует присутствие Иена, перебирая вещи уже рефлекторно. Джей не обращает внимания на предметы. Он чувствует себя виноватым за реакцию на комплимент. И его так гложет, что он вскакивает с места, сгребая все вынутое обратно в комод.
Иен расслабленно лежит и смотрит в потолок — непонятно, о чем думает. Не шевелится, только дышит размеренно. Находиться с ним в одной комнате волнующе. И уходить не хочется, связь держит. Поэтому Джей зажигает свечи на настенном подсвечнике, точнее быть, их остатки. Пространство светлеет и мерцает вместе с огнями.
— Ложитесь, — говорит Иен и пододвигается к стене, поворачиваясь набок.
Кровать небольшая и места мало, потому Джей колеблется. Когда они были меньше, то запросто могли уснуть тут, обнимаясь, и в этом не было ничего постыдного. Но теперь…
Он осторожно садится на край, чувствуя, как пружинистая поверхность под ним прогибается и скрипит. В самом-то деле, что такого, если он приляжет рядом с братом? Они же не собираются чем греховным заниматься…
Как на то, мысли все сводятся как раз к греховному, и Джей неизменно краснеет. Но ложится на самый край, поворачиваясь лицом к Иену. Между ними так мало расстояния, что Джею кажется, что он и правда ощущает кожей дыхание альфы.
Иен слышно усмехается. Свет от свечей падает ему на лицо. Джей может разглядеть каждую черту такого родного лица. Притягательные губы, склон густых бровей и складку между ними. Россыпь мелких шрамов у носа и по щеках — почти заживших.
О, эти следы… Джею вспоминается, как именно они появились. Тогда он вместе с Иеном украл какие-то химические вещества и попробовал их смешать. Смесь эта тогда вскипела и выплеснулась Иену в лицо, оставляя после себя кровавые раны. Случилось это как раз перед грамотой от Императора о призыве на фронт — альфа уехал, так и не долечив следы, а Джей винил себя за этот проступок и извинялся в письмах.
Письма… Дошли ли они? Дошло ли «то самое», с вырванным из души клочком бумажки и проклятой мысленно фразой «не могу без тебя»?
А ведь и вправду не может.
Потому и лежит рядом, блуждая взглядом по лицу.
— Какая она, — на одном дыхании, — война?
— Ничего хорошего в ней нет, — отвечает так же тихо Иен, будто тоже боится спугнуть особую ауру тепла между ними. Джей наблюдает за мимикой на его лице, и за тем, как складка между бровями становится отчетливее. — Смерть. Вот, что такое война. Это для них, — альфа кивает вверх, подразумевая Императора. — война есть выгода. А для нас… — вздох.
— Мне так… жаль, — Джей сглатывает. — Я молился за тебя каждый день. Я так боялся, что ты, — снова сглатывает, делая паузу, — не вернешься.
— Я тоже, — шепчет Иен. — Боялся не увидеть тебя.
— Глупости, — он качает головой в отрицании, вдыхая альфий запах вперемешку с запахом пыли и старого дома.
Иен прижимает его к себе так крепко, словно не собирается отпускать.
— Ты самый близкий мне человек, — шепотом в волосы. Искренне-искренне, кажется, голос этот идет прямо из сердца.
Джей улыбается безудержно и жмется ближе. Он так счастлив, что вот-вот рассыпется на искры, так сильно распирает грудную клетку это чувство. И не важно, кто они друг другу в этот момент. Не важно, правильны ли их объятия с точки зрения религии и морали. Все-все-все не важно.
Пустяки.
Сейчас он просто счастлив и желает запомнить тепло тела, сердцебиение и голос такого же дорогого для него человека. Запомнить, чтобы потом вспоминать, лежа в чужой постели, рядом с чуждым будущим мужем.
В этот день у них все, как и должно быть. Доверие, долгие разговоры о пустом, но важном.
Все стало на свои места. Одна странность — ощущение пропасти почему-то не исчезает. Наверно, где-то в глубине сознания Джей понимает, что скоро покинет эти места.
У каждого из них появится своя семья, пути их разойдутся. Останутся только воспоминания и редкие встречи. Впрочем, это лучше, чем если бы они попросту стали друг другу никем.
…Джей закрывает дверь дома, когда небо уже темнеет. Ворон послушно ждет. И привязывать его не надо — умный, не уйдет без разрешения.
— Сегодня я забрал их из города, — говорит Иен, подходя к коню. — Они не дошли к вам.
— О чем вы?
Альфа вынимает из сумки большую стопку бумаг, перевязанных шнурком. Передает из рук в руки. Джей только мгновение спустя понимает, что это конверты. Письма. Сотни писем! Он силится сдержать улыбку. Значит, те шесть, которые он получил, были лишь крохотной частью от всего числа?
«Ты самый близкий мне человек», — голосом Иена в голове. Джей помнит эти слова и догадывается, что запомнит до конца жизни. Они — драгоценнее любых других фраз.