- Но шансов нет! - со слезами в голосе воскликнула девушка. - Их много, они будут выходить по очереди, измотают тебя, а потом Солонго добьет и станет вождем! Что за глупый и жестокий обычай?!
- Это мудрый обычай, - покачал головой Сансар и обнял плачущую сестру. - Он дает возможность племени, если оно недовольно вождем, заменить его новым. Раз в год, в день осеннего Равноденствия он должен подтверждать свое право на власть. Никто не выйдет драться просто так, особенно в первых рядах. Если вождь силен, то он легко справится с первым, вторым, третьим... Но если тех, кто против него, слишком много - он будет повержен. И это правильно. Все честно - каждый ставит на кон свою жизнь.
- Каждый, кроме него! - с ненавистью выплюнула девушка, взглянув на Солонго. - Он сумел как-то обмануть их всех! Сансар, что делать?!
- Доказывать, что по праву занимаешь свое место, - произнес кочевник и поднялся на ноги. Все было готово.
Вокруг импровизированной арены собралось все племя, от мала до велика. Это был самый важный, самый интересный день в году и никто не хотел упустить ни мгновения разворачивающегося зрелища. Сансар мягко усадил обратно подскочившую было вслед за ним сестру и нежно поцеловал ее в щеку.
- Ты хранительница, - улыбнулся он и успокаивающе погладил девушку по волосам, - и должна быть сильной.
Он выпрямился и неторопливым размеренным шагом вышел в центр образовавшегося круга, где его ожидал первый противник.
Сансар недаром был сыном колдуньи и воина. Его сила, ловкость и быстрота всегда поражали соплеменников, но в этот день он превзошел сам себя. Драться полагалось без оружия, используя лишь то, что дано от природы, а вождю дано было очень много. Он не тратил времени и сил рядом, не церемонясь и не щадя противников, понимая, что должен одолеть всех, если хочет выжить. Его удары ломали кости и крошили челюсти, но вслед за поверженным врагом в круг выходил новый.
Никто из кочевников не был слабым - слабые просто не выживают в степи. Капля за каплей уходили силы вождя, которому становилось все тяжелее уклоняться от кулаков противников, и он успел пропустить несколько ощутимых ударов. "Хорошо, что Эзра уехал", - подумал он, вытирая кровь, льющуюся из рассеченной брови. - "По крайней мере, до него Солонго теперь не добраться, а обидеть Майран не рискнет никто".
Новый противник вышел из толпы, и Сансар сразу же почувствовал неладное. Зрачки кочевника были странно расширены, а в движениях сквозило нечто смутно знакомое. Вождь нахмурился, а затем сообразил в чем дело и похолодел от ужаса. Парень явно наелся травы норри, очень редкой и произраставшей намного южнее их стойбища. Сок ее обладал сильным возбуждающим и обезболивающим действием, превращая человека буквально в берсерка, однако и плата за это была велика. Сердце просто не выдерживало колоссальных нагрузок и останавливалось через полчаса - час. Но на это время человек становился буквально неуязвим.
Сокрушительный удар в живот откинул Сансара назад, и не успел он подняться, как на него снова обрушились мощные кулаки. Он извернулся, ударив по коленям и вынудив противника немного отступить назад, и смог подняться на ноги. Одурманенный степняк захохотал и ринулся на вождя, едва успевшего отскочить в сторону. Сансар пропустил его мимо себя, а затем со всей силы впечатал кулак ему в бок заимствованным у Эзры приемом. Но на безумца это произвело слабое впечатление. Изматывающая схватка продолжалась.
"Продержаться", - металась в голове мысль. - "Он сдохнет сам, надо только не дать достать себя. Надо.... Что?!"
В первую минуту он решил, что ему показалось, но уже в следующее мгновение перед глазами снова промелькнули золотистые волосы, которые не возможно было спутать ни с чьими другими. Рядом с Майран, приобняв девушку за плечи, стоял Эзра.
Сознание отказывалось принять реальность, но зрение упорно показывало - он здесь, он вернулся. Почему? Зачем? Какого же труда стоило смириться и привыкнуть к мысли, что он никогда больше не увидит свое зеленоглазое наваждение, вынувшее из него душу там, на королевском приеме?! Смириться и отпустить - потому что это было правильно, потому что без Сансара, Эзре пришлось бы несладко здесь, в стойбище. Солонго не забыл, кому обязан своим позором. Что же он делает, зачем вернулся?
Эрц-герцог стоял, выпрямив спину, облаченный в уже привычную одежду степняков, заплетя волосы по местному обычаю. Его взгляд был спокоен и безмятежен, словно бы на него не косились со всех сторон, отвлекшись даже от увлекательной битвы, развернувшейся в кругу. Солонго сперва недовольно нахмурился, а затем усмехнулся так плотоядно, что у Сансара окончательно снесло голову. Ярость и страх за дорого человека подействовали ничуть не хуже дурмана. Багряный туман заволок сознание, и кочевник бросился вперед.
Он с трудом оторвался от неподвижно лежащего тела противника и выпрямился, отыскивая взглядом любовника. Рядом с Майран никого не было, и Сансар уже подумал, что ему все привиделось, как его окрикнули с другой стороны. Он обернулся и, в два прыжка оказавшись рядом, вцепился в рубаху довольно улыбающегося советника.
- За какими темными богами ты вернулся?! - прорычал взбешенный вождь. - Я же внятно объяснил, что сам найду тебя!
- Как же! - в том же тоне отозвался эрц-герцог. - На пастбищах у добрых духов, надо думать! Врезать бы тебе за то, что ничего не сказал, но это уже и без меня есть кому сделать. Поэтому я лучше дождусь, пока ты надерешь задницу этому выскочке, залечишь синяки, а уж потом займусь тобой вплотную, да так что мало не покажется!
- Эзра... - кусая губы, произнес Сансар, - а если я проиграю? Что будет с тобой?
- Даже не хочу об этом думать, - поморщился тот, а затем хитро сверкнул глазами. - Вот поэтому-то у тебя нет права на проигрыш. Все, хватит разговоров.
Сансар решительно повернулся лицом в круг. Взбудораженная последней схваткой кровь еще не остыла, яростно стуча в виски и требуя выхода для переполнявшей тело силы. Боль почти ушла, вытесненная отчетливым холодным пониманием - вот теперь он точно не может позволить себе проиграть, потому что на кону не только его жизнь. Спиной вождь чувствовал устремленный на него взгляд зеленых глаз, веру и решимость их обладателя, и это заставляло позабыть об усталости. В центре круга, заметно побледневший, стоял Солонго.
Меченый кочевник даже не успел отследить точный и молниеносный бросок вождя, который еще не так давно едва стоял на ногах. Сильные яростные удары сыпались со всех сторон, и Солонго мог только с трудом удерживать оборону, не говоря уже о том, чтобы пытаться ответить самому. На миг он встретился взглядом с серыми глазами Сансара и леденящей ясностью прочел там свой приговор. Кочевник начал отступать, не в силах выдержать напора. Его сбивали с ног, затем давали подняться и снова повергали на землю. Каждый шаг назад приближал степняка к той черте, за которой заканчивалась земная жизнь, дышать становилось все труднее, как и поднимать потяжелевшие руки. Сознание уплывало, и лишь неверяще билась в голове единственная отчаянная мысль: это все?! Вот так все и кончится?
Последний удар пришелся в челюсть, резко вскидывая голову вверх. Страшно захрустели позвонки, и Солонго упал на землю, неестественно вывернув шею. А через мгновение вслед за ним рухнул и Сансар, потерявший сознание от усталости.
Майран не отходила от брата, залечивая его раны не только снадобьями, но и собственным Даром, выжимая себя почти досуха. Наконец Эзра чуть ли не силой заставил ее пойти спать, нажимая на то, что она не имеет право рисковать новой жизнью, которую носила под сердцем.