Стерх вздохнул, дошел до своего стола, плюхнулся в кресло со всего маху, развернул к себе вентилятор и тут же вынужден был прижать рукой листы, лежащие перед ним. Отставил вентилятор, отодрал верхний листок от потной ладони, и потащился на кухню. В холодильнике у него должно было стоять пиво, которое он попросил Вику в утренней записке купить наравне с их обедами – большая пластмассовая бутылка с восхитительно холодной жидкостью… Она и стояла, и была так холодна, что вызывала ломоту зубов от одного взгляда на нее, только была не пивом, а колой. Стерх все-таки налил себе стаканчик, второй для Вики, и вернулся в комнату. Поставил один стакан рядом с ее локтем, а из своего отхлебнул, присев на край стола.
Некоторое время царила тишина. Наконец, Стерх объявил:
– Дрянное дело.
– Исключительно точное определение, – согласилась Вика, с чрезмерным удовольствием принимаясь за свою колу.
Снова помолчали. Воздух после холодной колы стал какой-то сладкий, немного липкий, но уже не только от пота. Возможно, кому-то это нравилось, но не Стерху. Поэтому он и предпочитал пиво, а не… американский газированный квас.
– Они вернулись. Оба. По-крайней мере, такой доклад от своего агента получили Прорвичи.
– Ага! – выдала Вика.
– Потому пока считается, что никакого дела и не было. Так думает Прорвич-старший. Младший, кажется, соображает по-другому, но теперь и он вынужден пригаснуть.
– Да, – согласилась Вика.
– Меня считают последним шутом и полной бездарностью.
– Вот уж правда… Ну, так выглядит… Иногда, я хотела сказать.
– Так как им не нужна никакая дальнейшая работа…
– Ты вернул им деньги!?
Стерх отпил колы, обрадовавшись, что может сделать хотя бы это.
– Именно.
– То есть, ты взял все оставшиеся у нас восемьдесят долларов, и швырнул их им в лицо? Прямо вот с таким же видом, с каким сейчас сидишь там, на краю стола?
– А что ты бы сделала на моем месте?
Она посидела спокойно, потом решительно произнесла:
– Что бы сделала я? Да я бы придушила их обоих, и заставила сожрать эти деньги под стволом твоей пушки. Старшего – полусотенную, а остальное – этого засранца младшего.
Стерх допил колу и хмыкнул.
– В этой конторе есть хотя бы одна сигарета?
Пачка появилась в руке Вики и метко плюхнулась Стерху на живот, он едва успел ее подхватить. Как всегда, это были «Кэмел» без фильтра, с большой добавкой турецкого табаку, резкие, как наждачная бумага. Стерх давно хотел спросить, не курит ли их Вика потому что все еще тайно влюблена в герра Шелленберга из «Семнадцати мгновений», в исполнении Табакова, разумеется, а не в реального. Именно он, кажется, любил эти сигареты, и их курил все время. Но так и не спрашивал, лишь иногда пытался сравнить себя с этим киногероем и приходил к самому неутешительному выводу, разумеется, на своей счет.
Закурив, Стерх кинул пачку назад. Вика посмотрела на него, допила колу, откинулась на спинку стула и тоже взяла сигарету. Стерх не спускал с нее глаз.
– Виктория, – сказал он, выпуская густое облако дыма, – теперь послушай меня внимательно. Так дальше продолжаться не может. Уже больше трех месяцев мне нечем платить тебе, а с наступлением сентября будет четыре… Кроме того, я не плачу за квартиру, нет денег на налоги, нет денег на бензин для моей тачки. Это значит – все, финиш. Приплыли. Я закрываю бюро.
– Нет, нет и нет, – запротестовала Вика, и очень энергично. – Не стоит смотреть на вещи так трагично.
– Не будем спорить или торговаться, – решительно продолжил Стерх. – Я решил.
Вика помолчала, стряхнула пепел в корзину для бумаг, где не было ничего, кроме обертки от жевательной резинки.
– Пожалуй, я действительно перегнула палку с этой «колой», – произнесла она вдруг. – Следовало, как ты и просил, купить пива.
– Это совершенно не при чем. Я просто не хочу, чтобы ты, такая способная и красивая девушка, тратила свою единственную жизнь на такое безнадежное дело, как мое агентство.
– Ну, лично я думаю, что жизней у меня много, – спокойно ответила Вика. И продолжила: – Стерх, шеф, любезный мой начальник… Это просто настроение. Чувство упадка, усталость, может быть, ты даже слишком близко принял слова Прорвичей о своей бесталанности… Но это они сказали зря. Мало кто на твоем месте сумел бы сделать столько, сколько ты. Правда. И если бы не этот подлый охранник, или кем он там себя считает, ты бы вообще все дело раскрутил в лучшем виде… В общем, я остаюсь.
Она сидела потная, немного злая, довольная, возбужденная и даже взъерошенная. Именно в таком порядке. Стерх посмотрел на нее, прищурившись, затянулся покрепче.
– Это твое последнее слово?
– Более того, – сказала она, твердо поступкивая кулаком по краю стола. – Я и тебе не позволю отвалить от этого дела.
Стерх погасил сигарету.
– Я и не собирался… А потому должен признать – ты отличный парень, Вика.
– Парень? И это похвала за все что я делаю? – Вика потрясла головой. – Я могла бы быть твоей матерью, и это стало бы видно каждому, если бы… Иногда я не пользовалась краской для волос.
– Даже так? – Стерх подумал, не начать ли новый разговор о том, какого же настоящего цвета волосы у его напарницы, но не решился. Как всегда.
– Мы должны найти новое дело, – решительно проговорила Вика.
– Но я… – начал было Стерх.
– Чтобы мы могли и дальше продолжать раскручивать дело Нюры, – завершила Вика свое предложение.
– Скорее всего, никакого дела нет, – промямлил Стерх и подумал, что теперь-то уж наверняка клянчить еще одну сигарету неудобно, но у него где-то оставалась трубка и пакетик с табаком.
– Ты просто не прочитал это.
Вика сняла с его стола факс и сунула под нос Стерху.
– Что-то интересное? – лениво спросил Стерх.
– Я только что получила по каналу связи с журналом «Интерполиция». Они получают все сводки по бывшему СССР. А кое-что даже из Европы.
Стерха охватило темное предчувствие. Не спуская взгляд с Вики, он взял факс.
– Но ведь это по-украински!
– На таком языке они там пишут отчеты, – объявила Вика. – Теперь.
– Ничего не понимаю. Если тебе что-то понятно, то переведи.
Вика взяла лист и стала читать.
– «Вчера, приблизительно в шесть часов утра, на склоне горы Лысая, обращенном в сторону поселка Орлиное, обнаружено тело девушки около двадцати лет. До настоящего времени не удалось идентифицировать ее, посколько она упала с обрыва более пятидесяти метров высотой, и в результате оказалась полностью обезображеной. Погибшая не имела при себе никаких документов. Единственное, что может помочь определить ее – обручальное кольцо на среднем пальце левой руки. Местная милиция не стала обращаться к жителям, чтобы они помогли определить личность погибшей…»
Вика сложила факс пополам, потом пригладила на столе рукой.
– Где находится эта гора Лысая? – спросил Стерх.
– Вообще-то, этих Лысых – тьма. И даже в Крыму есть две, если не ошибаюсь, – проговорила Вика, хотя наверняка все уже выяснила самым подробным образом. – С одной Лысой начинается Ай-Петринская гряда. Другая – севернее, километрах в двенадцати. Поскольку упоминается Орлиное, я думаю, что именно Ай-Петринская и есть. – Она помолчала. – Та самая, с которой была сброшена эта девушка. Потому что в случае северной Лысой упоминался бы поселок Передовое.
Стерх потер лицо, стараясь скорее вернуться к способности соображать.
– Знаешь, что я хочу тебе сказать, – от посмотрел прямо в зеленые глаза Вики, и ткнул ее пальцем в грудь. – Я хочу сказать… Что я прищучу этого сукиного сына, этого… Митяшу.
– Если это Нюра, – быстро проговорила Вика.
– Да, конечно, если это она. – Он кивнул. – Но что-то мне подсказывает, что это она.
– Кольцо на пальце, – подсказала Вика. – Но это еще ничего не значит. Хотя… Не могут же в Крыму девушки падать с гор, как яблоки в осеннем саду? Не знаю, Стерх. – Она вернулась за свой стол. – Может, удасться ее идентифицировать по одежде?