Горские обычаи запрещали женщине сидеть за одним столом с мужчинами. Однако Маша была русской, поэтому Голован усадил ее во главе стола, рядом с собой. Впрочем, это не снимало с девушки обязанностей хозяйки — она должна была при необходимости менять блюда и бегать в подвал за водкой. Так велел Астахов, чтобы не очень шокировать своих диких кавказских друзей.
Когда все расселись, Мария наклонилась к Головану.
— Налей мне водки в бокал, — попросила она. — Хочу напиться.
— Не валяй дурака, — ответил Астахов, раздражаясь. — Ты должна людей обслуживать. А потом, мужчины, как видишь, пьют из рюмок. Нечего тебе выделяться.
— У меня очень крепкая голова, ты же знаешь, — вздохнула девушка. — Тогда хоть тосты поднимай почаще.
— За этим дело не станет, — успокоил Петр Васильевич. — Все же мы на Кавказе.
Но первый тост Голован произнес сам.
— Друзья! — сказал он. — Наша операция завершилась полным успехом. Теперь давайте забудем взаимные обиды, потому что нам вместе предстоит работать и работать. Никакая вражда между нами недопустима. Кто со мной согласен, поднимите свои рюмки!
Все подняли рюмки и выпили. И Маша тоже.
Пили много — тост следовал за тостом. Мария уже несколько раз бегала в подвал за добавкой. Несмотря на то что она хлестала спиртное наравне с мужчинами, пьянела не быстрее их.
— Петр! — обратилась Маша к Астахову, вернувшись в очередной раз из подвала. — Там часовые скучают. Они очень просили меня задать тебе один вопрос: может, ты разрешишь им тоже выпить? Двери в подвале крепкие, а Разор скован, никуда он не денется. Да и парни-то сильные, не свалятся…
— Их через два часа сменят, могли бы и потерпеть! — жестко ответил Голован.
— Как скажешь, — потупилась Маша. — Я только передала их просьбу. Конечно, Лешку надо бояться даже беспомощного, он такой, ты прав…
— Кто это его боится?! — Астахов вскинул голову. — Я, что ли?!
— Я этого не говорила, Петр… Это я его боюсь…
— Тебе нечего бояться! Двери там действительно крепкие, ключи у меня, а уж я-то не закосею! Вот что, дай-ка ты и впрямь водки часовым. Пусть расслабятся ребята. Но предупреди: чтобы с поста ни ногой!
— Конечно. Слушай, Петр… — Машино лицо вдруг приобрело испуганное выражение. — Я вдруг вспомнила: Разор утверждал, будто ты назначил огромный выкуп за мою поимку и за его голову. Говорил: поэтому, мол, нам нельзя пока возвращаться в Россию. Ты действительно назначил?
— Да. Ваши фотографии имеются у всех дружественных мне лидеров крупнейших группировок страны. А дружу я пока с большинством и ни с кем сейчас не воюю. Так что Разор рассудил верно.
— А как же мы поедем домой? Тебя знает в лицо далеко не каждый рядовой бандит. А меня могут узнать и попытаться похитить. Опять начнется стрельба, от которой я так устала, такого страха натерпелась…
— Не волнуйся! — самодовольно усмехнулся Астахов. — Я уже об этом подумал. И звонил Мудрову по радиотелефону — спутниковая связь. Выкуп отменен. Сейчас Андрей наверняка обзванивает всех, кого надо. Через день-два вся блатная Россия будет знать: любовница Голована возвращена хозяину, денег за нее не получишь. И никто не станет дергаться.
— Ой, как здорово! — совершенно по-детски захлопала ладошками Маша. — Скажи, а ты действительно меня любишь… Петя? — Она чуть понизила голос, произнося его имя.
— Ты нужна мне, — так же тихо, но жестко ответил Астахов. — Нужна. И не будем больше об этом! — Последние его слова прозвучали приказом.
— Хорошо… — склонила голову девушка. — Как скажешь, Петя, как скажешь… Ты мой хозяин.
Глава 6
Разор лежал в подвале собственного дома. Не было выхода — Лешка это знал точно. Даже если б удалось освободиться от наручников, то все равно покинуть подвал можно только через дверь. А она заперта и наверняка охраняется.
Алексею оставалось одно — готовиться к смерти. Страшной, мучительной смерти.
Он в который раз спрашивал себя, жалеет ли о том, что сделал. И в который раз отвечал: нет. Повторись все опять, он поступил бы точно так же. Даже зная, чем все кончится.
А Машка стерва все-таки, думал Алексей. Ну да Бог с ней. Предала… Зато подарила дни и недели счастья. Того самого, которого никогда не было, но всегда так хотелось! И вот изведал наконец. Правда, придется заплатить жизнью. Ну и пусть. Терять нечего. И никто жалеть не будет. Родители умерли, близких нет, друзья разбросаны по стране.