Тут Джером без лишних слов вывел ее на лед, дернул за руку, и Глория вылетела вперед. Она не сдержалась и завизжала.
Он изо всех сил старался догнать ее, а она изо всех сил старалась сохранить равновесие. А потом все получилось — она смогла стоять ровно, и вовсе не было это настолько трудно, правда? — а он, смеясь, стоял рядом с нею.
— Что тебя так насмешило? — спросила Глория, но он только громче рассмеялся.
И она засмеялась вместе с ним.
Может быть, из-за плавного скольжения по льду, может, из-за того, что мороз щипал ей щеки, или оттого, что ее успокаивало тепло его руки, за которую она держалась, но Глория вдруг перестала думать о чем бы то ни было — мысли стали гладкими и спокойными, как этот лед под ногами. Она испытала то же самое, что и в недолгие мгновения, когда пела на эстраде «Зеленой мельницы», — блаженство и предвкушение будущего счастья.
А потом пошел снег.
Сначала с серого неба лениво падали отдельные снежинки, легкие как пух. Все на катке замерли, кто бы они ни были, с кем бы ни пришли сюда. Люди протягивали ладони, глаза их сияли, а детишки вопили от восторга. В тот чудесный миг Глория испытала такую же радость, что и окружавшие ее люди.
Они сделали еще несколько кругов по пруду, и снежинки повалили гуще, предвещая сильный снегопад — первый нынешней зимой, раньше обычного. Ведь не настал еще даже День благодарения[123].
Глория с Джеромом, задыхаясь и хохоча, словно ничего забавнее этого в их жизни не бывало, ушли с катка, рухнули на ближайшую лавочку и в изнеможении склонились друг к другу.
Снежинки блестели, как хрустальные, на длинных черных ресницах Джерома. Глория поддалась порыву и поцеловала его веки, ощутив, как тают на ее губах эти первые снежинки.
— Не нужно так делать на людях, — проговорил Джером и оглянулся — не видел ли кто. — С чего это тебе вздумалось?
— Ну, я же на свидании, — пожала плечами Глория.
Он присел на корточки и стал снимать с Глории коньки.
— Знаешь, что говорят, когда идет первый снег?
— Хм-м-м… что пора улетать на юг, в теплые края?
— Если бы!
— А разве тебе не нравится жить здесь?
— Ну вот, один есть, — сказал Джером, переходя ко второму ее коньку. — Этот город стал частью меня, хочу я того или нет. Здесь моя семья, здесь джаз. Но в моих жилах течет кровь непоседы, мне хочется взбудоражить какой-нибудь другой город — например…
— Нью-Йорк?
— Да! — воскликнул он, удивленный, кажется, тем, что она угадала. — Именно о нем я и думаю. А как ты догадалась?
— Мне показалось, ты мечтаешь не о Кубе. Хотя сейчас, — она зябко передернула плечами, — я бы и туда поехать не отказалась. — Она немного помолчала. — А ты можешь себе представить нас в Нью-Йорке?
— Нас?
Глория не могла бы сказать отчего, но ей очень понравилось, как прозвучало это «нас».
— Так можешь представить? — повторила она. — Выступать совсем в другом городе! В Гринич-Виллидж, даже в Гарлеме[124] — о нас заговорит весь Нью-Йорк. «Глория Роза и джаз-банд Джерома Джонсона».
— Мне нравится, как это звучит.
— И никто не будет нам мешать — ни родители, ни гангстеры из «Зеленой мельницы», ни бывшие подруги-предательницы, ни…
— Женихи?
Слово резануло ей слух, как ругательство.
— Не надо говорить о нем, не хочу портить себе такое чудесное свидание.
— Чудесное? — переспросил Джером. — Вы, мисс Глория Роза, хотите убедить меня в том, что это — чудесное свидание?
— Совершенно верно, — ответила Глория. — Как раз в этом я и хочу тебя убедить.
— Я знаю, как сделать его еще чудеснее. — Джером распрямился. — Хочешь горячего какао?
— Вот теперь ты говоришь на понятном мне языке, — рассмеялась она.
Джером повел ее в сарайчик рядом с прокатом коньков — там продавали кофе и какао по два цента за чашку. Они заняли очередь. Заметив их, стоявшая за прилавком девушка вздрогнула от неожиданности.
— Только посмотрите, кто к нам решил зайти! — На вид она была примерно ровесницей Глории, из-под вязаной черной шапочки поблескивали миндалевидные глаза; куталась девушка в поношенный матросский бушлат.
— Макс! — Джером выпустил руку Глории и чуть отодвинулся. — Как поживаешь?
— Тебе не кажется, что ты поздно этим интересуешься? — ответила продавщица. — Лучше месяц назад поинтересовался бы.
— Знаешь, я был очень сильно занят…
— Оно и видно. — Она окинула Глорию взглядом с головы до ног. — Слишком занят, развлекаясь с богатыми белыми девочками?
123
Один из государственных праздников США. Отмечается в четвертый четверг ноября, в память о первом урожае, собранном переселенцами в Новом Свете (1621 г.).