– Ты чё дядя, совсем обалдел от счастья, которое тебе привалило? Проснись, Новый год на носу, где у тебя съестные и спиртные припасы? На кухне? Показывай, не робей, мы не кусаемся, – уверенно заговорила блондинка.
Пузырьков неуверенно пошёл на кухню. Открыв холодильник, стал выкладывать продукты на стол.
– Вот это другое дело. А то стоишь как пень и зенками хлопаешь. Даже не хорошо как-то. Кстати, мы ведь не знакомы ещё. Мишель, а это моя подружка Приска. Прошу любить и жаловать. А Вас, как звать-величать?
– Иннокентий Альбертович, – неуверенно ответил он.
Девушки, переглянувшись, громко засмеялись.
– Кеша, а чё, не хилое имя, как у моего кота.
– Этот Кеша тоже кот, видишь, сразу двоих заказал, – хитро улыбаясь, заговорила подруга. Пузырьков, украдкой глянув на девушку, тут же отвернулся. «Да они совсем другие. Не такие, какими я представлял их себе. Что-то не похожи на жертв, скорее хищницы. Стой. Может это только защитная маска, имидж. Ведь – это их работа», – не спеша размышлял Пузырьков, искоса, чтобы не привлечь внимания, осторожно разглядывая девиц.
Та, что поближе, Мишель деловито разбирала пакеты, сортируя их по категориям:
– Так, это на первое, это – на второе. А шампанское где, Кеша? Ты чё, забыл, или память у тебя отшибло от привалившего счастья?
Пузырьков, виновато улыбнувшись, достал из холодильника бутылку.
– Ну, вот. Это другой разговор. К празднику вроде готовы. Ну, дядя, а ты как, готов к празднику жизни или нет?
Нагло улыбаясь и беспардонно разглядывая Пузырькова, Мишель машинально задавала вопросы. Виновато оглянувшись по сторонам, Пузырьков неуверенно произнёс:
– Вроде готов.
– Так готов, или вроде? Отвечать по существу, – строго спросила путана.
– Готов, – испуганно ответил Пузырьков.
– Ну, молодец, – примирительно хлопнув его по плечу, сказала девица.
– Так, Приска, ты тут рассортируй всё, а я огляжу «аппартмэн».
Пузырьков мельком робко глянул на Мишель. По всей видимости, он хотел о чём-то её спросить, но не решался. Робость и неуверенность мешали ему найти общий язык с этими, в общем-то, простыми и бесхитростными женщинами. Заметив волнение и замешательство Пузырькова, Мишель остановилась и внимательно посмотрела на него:
– Что такое, уважаемый? Что случилось? Что тревожит нашего юного Казанову?
Пузырьков, потупив взор, замер, беспомощно теребя руками полотенце. Мишель, поражённая такой наивностью и инфантильностью клиента, уже чисто по матерински, заговорила: