Свои духовные стихи старообрядцы называли псальмами (в женском роде). Псальмы, лирические или лиро-эпические песнопения, в науке получили название младших стихов, в отличие от старших, эпических стихов. Деление стихов на старшие и младшие условно, оно указывает лишь на преобладающее появление псальм в последние века. Среди самых старших по времени сложения стихов можно указать по приведенной классификации стих «Плач Адама» — лиро-эпическое произведение (псальма), который был известен уже в XII в. (знание его обнаруживает Даниил Заточник в своем «Молении»).
Духовные стихи, по крайней мере старшие эпические стихи, единственная группа фольклорных произведений, исполнение которых было профессией определенного круга лиц — калик перехожих. В последние века русской истории каличье звание закрепилось только за нищими, убогими, преимущественно бродячими слепыми, добывающими средства к существованию пением духовных стихов. Калики ходили в одиночку (с поводырем) и объединялись в артели (ватаги). Они пели стихи в селениях под окнами, на церковных папертях и обычно устремлялись туда, где проходили многолюдные ярмарки, в монастыри во время храмовых праздников. Впечатляющую картину со слепыми старцами на монастырском дворе (после церковной службы) воссоздает писатель и этнограф С. В. Максимов (50—60-е гг. XIX в.).
«Кто ни подошел к кругу старцев, тот и остался тут неподвижным.
Такая же бессменная, но нарастающая толпа окружила и тех слепцов, которые пели у колокольни, и другой круг слепых и калек, поместившихся за святыми воротами у колодчика, ископанного руками святого угодника.
— Умиление! — замечал сдержанным голосом седой человек после тяжелого, протяжного вздоха.
— Умудрил Господь старцев! — вторил ему другой растроганный голос, когда кончали слепцы один «стихарь» и немедленно заводили другой; некогда было и деньги нащупывать, и думать о мирском и постороннем.
Надобно было от слов не отставать и за другими тянуться.
заводил Матвей трескучим басом любимую песню калек «Про падение Адама» и плач его о прекрасном рае.
вторили ему всякие голоса товарищей-калек в то время, когда издали доносилось про Лазаря, а на другом конце монастырского двора заводили «Человека божья».
Все о нищете и убожестве Богом любимых и ему угодных, все о нужде и страданиях, которые каждый на себе испытал, и тоску, согласную с напевом и складом, носит в душе своей, да не умеет выразить. Вызвались старцы за мир постонать, выделились на видное место за всех поплакать и вслух рассказать про людскую скорбь и напасти. Теперь они — выборные от всего мира ходатаи и жалобники.
Воистину сердечное умиление! — повторял седой человек.
— Ой, болезненькие! Миляги несчастные. Ох, сердечные, Богом обиженные! — вторили женские голоса.
И, глотая обильные слезы, женщины утирали их рукавами, не двигаясь с места и готовясь слушать до самого вечера»[1].
Существенно признание одного из старцев, пение которых описывает С. В. Максимов, — деда Матвея, ослепшего в младенчестве и не помнящего «свету белого»: «Я пою, а в нутре как бы не то делается, когда молчу либо сижу. Подымается во мне словно дух какой и ходит по нутру-то моему. Одни слова пропою, а перед духом-то моим новые выстают и как-то тянут вперед, и так-то дрожь во мне во всем делается. Лют я петь, лют тогда бываю; запою — и по-другому заживу, и ничего больше не чую. И благодаришь Бога за то, что не забыл он и про тебя, не покинул, а дал тебе такой вольный дух и память»[2].
Сказанное не означает, что знатоками духовных стихов были только калики перехожие. В часы домашнего досуга или спокойной работы крестьяне да и благочестивые горожане напевали эти произведения. Один из собирателей народной поэзии в северных районах России писал: «Великим постом на посиделках девицы и молодицы вместо песен поют духовные стихи»[3]. В старообрядческой, шире — вообще в раскольничьей среде знание духовных стихов, особенно новых лирических и лироэпических, было обязательным для всех, поскольку они участвовали в молениях, где такие стихи исполнялись хором. Вот одно из описаний обстановки, в которой совершались старообрядческие моления (в начале XX в.):
3
Барсов Е. Из обычаев обонежского народа//Олонецкие губернские ведомости. — 1867. — № 12.