Стихи духовные

23. СТИХ О ТРЕХ ГРОБНИЦАХ

На горе, горе, на Сионской горе
Стояла церковь апостольская.
Во той во церкви три гроба стоят,
Три гроба стоят кипарисные.
В первом гробе Святая Дева,
Во другом гробе Иоанн Богослов,
Во третьем гробе сам Иисус Христос.
Над Святой Девой цветы расцвели,
На цветах сидят птицы райския,
Поют песни архангельския;
Над Иоанном Богословом поют ангелы;
Над Иисусом Христом свечи теплятся.

ЗМЕЕБОРЦЫ

24. ФЕДОР ТИРОН [59]

Во святе граде Константинове
Было богомолье великое.
Молился царь Константин Сауйлович
У честных у заутренней,
У святых у молебенов.
Отходила честная заутреня,
Царь Константин Сауйлович,
Он будет посреди двора царского.
Из далеча из чиста поля
Не люта змея вывивалася,
Вывивалася, выстилалася
Ровна стрелочка каленая.
Ложилася калена стрела
Посреди двора царского
У ноги у царския,
У руки у правыя.
А на стрелочке была, была грамотка,
На грамотке было написано
От царя иудейского,
От его силы жидовския,
Жидовския, бусурманския:
«Гой ты царь, Константин Сауйлович,
Ты давай нам супротивника,
Супротив меня, царя иудейского,
Супротив моей силы жидовския,
Жидовския, бусурманския,
Очищай землю святу русскую!»
Царь Константин Сауйлович,
С того государь задумался,
Задумался, запечалился,
Повесил головушку буйную,
Потупил очи ясныя
Сам во матушку во сыру землю,
Сам возговорил таково слово:
«Уж вы гой еси, вы князьё, бояре,
Гости торговые, мужики почетные!
Христиане православные!
А еще кто пойдет, побьет царя иудейского,
Его силу жидовскую,
Жидовскую, бусурманскую?
Кто очистит землю святу русскую,
Тот избавлен будет муки вечния,
Наследник будет царства небесного».
Да никто ему словечушка не проговорит —
Большой боярин хоронится за меньшего,
Меньшего не видети из-за большего.
Только по двору по царскому,
По крылечушку по красному
Ходит-гуляёт младый человек Федор Тирон,
Всего ему от роду двенадцать лет.
Сам возговорил таково слово:
«Государь родимый батюшко
Еще царь Константин Сауйлович!
Благослови меня, сударь батюшко,
Спасовым образом,
Матерью Пресвятою Богородицей,
Еще Троицею нераздельною.
Я пойду, побью царя иудейского,
Его силу жидовскую,
Жидовскую, бусурманскую,
Я очищу землю святу русскую».
А царь Константин Сауйлович,
Он горючими слезами заливается,
Сам возговорил таково слово:
«Ай горе, чадо милое,
А младый человек Федор Тирон!
Всего тебе от роду двенадцать лет,
На боях, чадо, не бывывал,
Сбруей ратною не влаживал,
Из крепка лука не стреливал,
Калены стрелы не кладывал.
На кого, чадо, надеешься,
Держишь надежду великую?»
А младый человек Федор Тирон
Сам возговорил таково слово:
«Государь родимый батюшко
Еще царь Константин Сауйлович!
Я надеюсь, сударь батюшко,
Я на Спаса на пречистого,
Я на матушку Пресвятую Богородицу,
Я на Троицу нераздельную,
На твое благословение великое, —
Только было бы твое благословение великое».
Он, царь Константин Сауйлович,
Восходил в церковь соборную,
Поднимал иконы местный,
Служил молебны заздравные.
Благословил его сударь батюшко
Спасовым образом,
Матерью Пресвятой Богородицей,
Еще Троицей нераздельною.
А младый человек Федор Тирон
Восходил на конюшню дубовую,
Выбирал коня что есть лучшего,
Седлал седелечко черкасское
О двенадцати подпружинах —
Не ради красы молодецкия,
Ради крепости богатырския.
А молодой человек Федор Тирон,
Он берет сбрую ратную,
Копье булатное, палицу железную,
Еще крепкий лук о две стрелы каленыя.
Садится он на добра коня,
Поезжал по граду Константинову.
Под ним добрый конь подымается
Через ту стену белокаменну,
Как ясный сокол полетел по поднебесью.
Выезжал далече во чисто поле,
Становился супротив царя иудейского,
Супротив его силы жидовския,
Жидовския, басурманския.
Он и бьется с царем по первый день,
Он и бьется с царем по второй день,
Он и бьется с царем по третий день,
Не пиваючи, не едаючи,