Сопущались с небес два ангела да два архангела
Ко Димитрию Селунскому свету чудотворцу:
«Гой еси, наш батюшка Димитрий Селунский чудотворец!
И хочут твой град весь повызорить,
И всех людей твоих повыгубить,
И Божии до мы на дым пустить».
Отвечает Димитрий Селунский свет чудотворец:
«И не дам свой город я повызорить,
И не дам своих людей всех повыгубить.
И Божии церкви на дым пустить».
И отколь взялся Мамай неверные, безбожные,
Неверный, нечестивый.
И принимал он силы много-множество.
Увидал Димитрий Селунский свет чудотворец, —
Имает он себе доброго коня
И покидает он ковры сорочинские,
Берет он копье булатное,
Выезжает к Мамаю неверному, нечестивому.
[По армии-то] он гуляет, —
И сколько он копьем колет,
А вдвое-втрое конем топчет:
И пригубил он силушки много-множество,
Три тьмы, три тьмы и четыре тысячи.
И только Мамай неверный, нечестивый барышу получил, —
Двух русских сестер во полон залучил.
Увозил он к себе да во полатушки:
«Ой вы гой еси, две русския сестры полоняночки!
Вы скажите мне про могучего богатыря,
Какой есть у вас могучий богатырь,
Сколько он у меня силушки погубил!
Выпишите мне и вырисуйте мне
На ковре на шелковом».
Они пишут и рисуют с утра и до вечера,
Со вечера да до полуночи.
Со полуночи горько плачася, Богу молилися,
На ковер оне спать ложилися:
«Уж ты ой еси, батюшко,
Димитрий Селунский свет чудотворец наш!
И не прогневайся на нас, на грешных здесь,
И не из волюшки пишем, из-под неволюшки».
Оне легли да все и заснулися.
И поднималася вьюга-падара,
Подымала со полат верхи,
Выносило-то двух русских сестер да полоняночек
И уносило ко Димитрию Селунскому
Свету чудотворцу да во Божью церкву.
По утру оне да пробудилися,
Димитрию Селунскому да помолилися, —
Оне очувствовались у Димитрия Селунского
Во Божьей церкви.