7
границы есть, улицы, беспамятство,
густая трава, и огурцы, и козы, и дрок,гипер-восторги есть, границы есть;
ветки есть и ветер, что их качает,есть, и уникальный рисунок веток
с дерева, что называется дуб, не иначе, есть,что называется ясень, не иначе, есть, и берёзаи кедр есть, и на гравии садовой дорожки
повторенный рисунок тенью есть, и есть такжеплач, горе в голос, горечавка, гиацинт,жгутики, серый гусь, и гусята серого гуся,
и дробовики есть, и загадочные задворки,заросшие, пустынные, где смородина только,дробовики есть, посреди освещённых химическихгетто дробовики есть, с их старомоднойторжественной точностью есть эти
дробовики, и голосящие женщины есть,но не голодные, как жадные совы, и место убийства,место убийства, сонное, обычное, абстрактное,погружённое в известь, в богом забытый свет,это отравленное белое гибнущее стихотворение
8
пошепты есть, пошепты естьурожай и поминки, история, память и кометаГаллея, полчища есть, ордыполчищ, пещеры, и в пещерахполутени, в полутени иногда
зайцы, иногда навес из листьев над входом,где папоротник есть, и ежевика, ежевика,иногда зайцы под навесом из листьев
и сады есть, садовое искусство, бледные,недвижные ягоды бузины, словно вскипающийгимн, и полумесяц есть, полушёлк, весьгелиоцентрический туман, который увиделво сне эти преданные мозги, их успех, и кожа
кожа и дома́ есть, и Плутон, который сновасадится на коня, и псы его, и тени великолепия,и надежда, и река возмездия, градпод каменным небом есть, белыесветящиеся светом синие или зеленоватые
сны-туманы гортензии, иногда бледно-красные, отдельныестерильные проплешины, и под наклоннымАрмагеддоном небесного свода – яд, гудящая арфавертолёта-распылителя над пастушьей сумкойи пижмой, и льном, пастушья сумка и пижмаи лён, лён – герметическое письмо его, есть,которым раньше писали только дети, и пшеница,пшеница есть на пшеничном поле, головокружительное
горизонтальное знание пшеничного поля, периодыполураспада, голодомор и мёд, и внутри в сердце,обычно, как всегда, внутри в сердце толькоорешника корни, орешника, высаженногона скалы сердца[41], дёшево и сердито,рецидивы рабочих дней из ангельских чинов,жизнь, быстро и гиацинтно,яко на небеси и на земли
9
Ледниковый период есть, ледниковый период,лёд Мер-де-глас и лёд лёд-птицы, зимородка,цикады есть, цикорий, хроми хромово-жёлтый ирис синий, кислородособенно, и льдины Мер-де-глас есть,и белые медведи есть на льдине, с персональныминомерами на шкурах, приговорённые к своей жизни,и пикирование зимородка в сине-замёрзшиймартовский ручей, если ручьи есть,если кислород в ручьях есть, если кислород,особенно, есть, особенно там, где цикадгласная «и» есть, особенно там, где небоцикорием как синька, растворённая в воде,есть, хромово-жёлтое солнце есть, кислородособенно, наверняка он есть, навернякабудет он у нас, кислород, которым мыбудем дышать, будет, огнеглазка, огневая крона будет,и небесная душа озера, огороженная бухтас тростником будет, ибис будет,и порывы души, внесённые ветром в облака,будут, как кислородные водовороты в Стиксе,и до дрожи, в пейзаже мудрости, свеча во льду,идентичная свету, и до дрожи в свече,во льду – Ничто, олицетворённое, проникновенное,как твой взгляд сквозь дождь, этот шуршащий,стилизующий себя под жизнь моросящий дождик,в котором четырнадцать кристаллических решёток, семькристаллических систем, твой взгляд, как в моём,и Икар, Икар беспомощный есть,Икар, облечённый в расплавившиеся крылья извоска есть, бледный как трупв штатском, есть, Икар в самом низу, гдеголуби есть, сновидцы, куклыесть, волосы сновидцев с оторваннымиклоками раков, кожа кукол с иголкамив складках платья, плесень загадки есть, и улыбкаесть, и дети Икара, белые, как агнцысквозь серый свет, наверняка дети будут, навернякамы будем, и кислород у распятия кислорода,как изморозь мы будем, как ветер мы будем,как радужная оболочка радуги мы будем в искристомблеске полуденницы-ледянки, траве тундры, как крошки
вернуться
41
Аллюзия на стихотворение Рильке «Выброшен на скалы сердца», см. эссе «Тень истины» и «За всем стоят слова».