Любовь Лукина
Стихи
* * *
Душе – слезами,Уму – словами,Что было – самиИстолковали!
Что стлалось пылью –То стало былью,А быль покрыласьПаучьей пылью…
И в серой тинеДва серых мозгаСидят и тянут:«Могла бы…»«Мог бы…»
* * *
На цепь тебя, любовь, бродячий пес мой,Мы вовсе не нужны ему, поверь.И чуять хлеб в его кармане поздно,И жаловаться на глухую дверь.
Ему и самому не посмеятьсяНад тишиною нашего угла,Очерченного кругом постоянства,И над больными тенями у глаз.
Привыкнешь – привыкают и к железу,Ведь это конура – не равелин…Он нас по старой памяти жалеет,А нас с тобой цыгане увели.
* * *
За ремесло была награда –Свобода рук,Миниатюрой круга ада –Гончарный круг.
Был равен созданному чудуПростой гончар.«Я – лучшая твоя причуда.Теперь – мельчай».
* * *
Студеный свет заката не помешкал:Полнеба… кровли… черточка в ладонь…И занесенный дом, моя ночлежка,Поплыл в цикадном звоне проводов.
По комнате распущенная свежестьВнесенных дров, и детский плач в трубе:Какая-то обиженная нежитьИзводится от жалости к себе.
Грустить, когда ни друга, ни подруги,Когда луна недобрая светла,Нельзя – очнешься в поле, среди вьюги,Не в доме на окраине села.
* * *
Не стоит печалиться, полноте…
Рука остывает в руке,
Колышутся шорохи в комнате,Как сонные рыбы в садке,И эхо спешит по реке.
С какой обреченностью вспомнитеВ смущенной и горькой тоске –Теперь ли печалиться, полноте! –Два узких следа на песке,Чуть-чуть не дошедших к реке…
Не стоит печалиться, полноте!
* * *
Понимание – как пироманияОт аорты, как от корнейДаже манны небесной маннееДаже кровной связи кровней
Нам осенних улиц промоиныНавязались опять в друзьяТвои губы насквозь промоленыБредом осени, и нельзя
Жженье пламени от свеченияОтграничить, минуя больСердца надвое рассечение –Понимание, не любовь!
* * *
Когда тоска слепая душу гложет,Глаза поднять на ближних – нету сил,Я не рыдаю: «Господи, за что же?..»Я чувствую, что Ты меня простил.
Бывает так, что жиэни не приемлюИ корчиться хочу в Твоем аду.Но мой талант в Твою закопан землю,Я помолюсь, когда его найду.
* * *
Вздрогнула вода в стакане.Заслонив глаза от света,я прислушалась: недаромвздрогнула вода в стакане.Точно так меняет запахпрядь волос, согретых солнцем,так соединяет вечеркрылья мертвых однодневок.Разве исповедь при третьемне становится рассказом?Разве исподволь готовитпару строк самоубийца?. . . . . .. . . . . .ты, безжалостный и нежный,первый камешек лавины.
* * *
Казалось, осень листьев не дожглаИ рыжий ветер скверов постоянен.Но тяжело качнувшийся дуршлагХлестнул асфальты толстыми струями.
Растерзанный, скрывается поэтВ ближайшее кафе от мокрых розог.На памятниках – зависти предмет –Блестит непромокаемая бронза.