Всему есть срок и свой конец.
Я землю взглядом обнимаю,-
На ней я больше не жилец!
Как страшно умирать!
Как страшно умирать в расцвете лет -
Уйти в небытие, в ничто, во мрак!
Не может долго жить поэт,
Конечно, если не дурак.
Поэт вбирает боль в себя
Тысячелетий и веков.
Всё человечество любя,
Он рвется из стальных оков...
Как страшно умирать, но жить страшнее
Среди подонков и лжецов!
Но может, надо стать умнее -
Упасть в объятья подлецов
И приспособиться, иначе -
Дуэль и пуля в грудь твою,
И не увидишь ни удачи,
Ни счастья, ни побед в бою -
Писать и думать осторожно,
Безбедно долгий век прожить...
Но это просто невозможно,
Чтоб не мечтать и не творить.
Нет! Жить без страха и без лени,
И удивлять весь белый свет!
Поэт, упавший на колени,
Уже, конечно, не поэт.
К ПОСЛЕДНЕМУ ПРИЮТУ
К последнему приюту
Когда толпа в лицо завоет воем злобным
И до последнего предела доведёт меня,-
Я лягу в гроб с достоинством спокойным,
Ни в чём, ничем и никого не обвиня.
Взвалив на плечи мой приют печальный
Враги, слезами поливая скорбный путь,
Под вьюжной замети мотив венчальный
Снесут туда, где мне удастся отдохнуть.
Друзья склонятся, скрыв злорадные улыбки,
Входя в экстаз от пафоса надгробных слов.
Любовницы, чьи чувства мимолётно-зыбки,
Прошепчут тихо про себя: "Была любовь!"
Гроб, знаю, будет мне невероятно тесен
(Я ж даже и Вселенной был стеснён),
Но в глубине земли, где нет стихов и песен,
Уже навечно я останусь заточён...
Как страшно, сыро, холодно, темно
В могиле, из которой нет возврата...
Неправда, что мне будет всё равно -
Забудут или вспомнят обо мне когда-то.
Я жить хочу, хоть знаю: все умрём,
Истлеем в прах и не останется костей...
Но если кто-то помнит - мы живём,-
Я буду жить в умах, в сердцах других людей.
А коль окажется, что вовсе не сумела
Моя поэзия помочь сердцам любить,
То обратится в тлен душа быстрее тела,
И значит незачем мне было дальше жить.
Не будет разницы: живым или покойным
Тлеть примитивно без душевного огня...
Я лягу в гроб с достоинством спокойным
Ни в чём, ничем и никого не обвиня.
Красивая Смерть
Она вошла без шума и без стука,
Как призрак или наважденье,
Вся в чёрном - в этом-то и штука,
Ведь только в белом ходят привиденья.
Как будто что-то в комнате ища,
Всё осмотрела пристально глазами,
Потом, откинув капюшон плаща,
Она мне улыбнулась милыми губами.
За ту улыбку можно жизнь отдать
(И в этой фразе есть свой смысл, конечно),
Мне захотелось вдруг её обнять
И целовать безумно, страстно, бесконечно.
Она сказала: "Приласкай меня скорей.
Ты этого момента долго ждал.
Я остужу тебя, а ты меня согрей.
Я - смерть твоя. Ты сам меня создал.
Ведь сколько лет мечтал о красоте,
Свой идеал повсюду ты искал,
Но женщины встречались всё не те,
И в горе ты меня на помощь звал.
Вот, я пришла. Пойдём скорей со мной.
В моих объятьях сладко ты уснёшь.
Я подарю забвенье и покой,
И что искал,- всё сразу обретёшь".
Я, справившись с волненьем, отвечал:
"Ты так мила и так прекрасна!
Я о тебе всю жизнь мечтал,
Но, видно, было всё напрасно.
Ведь я мечтал тебя любить
И тело нежное ласкать.
Ведь я мечтал с тобою жить -
Жить, а не умирать!
Тебя я ждал, чтоб ты сумела
Любовь и радость мне вернуть,
Чтобы от счастья сердце пело
И не могло вовек уснуть.
Я рад, что смерть моя красива,
Но не обманешь ты меня,
И красота твоя вся лжива,-
В ней нет ни света, ни огня".
Она воскликнула спесиво:
"Ты глуп, коль не сумел понять,
Что лучше умереть красиво,
Чем так всю жизнь свою страдать!"
Вдруг утро брызнуло рассветом,
Всю силу больше не тая,