Без того несчастья
Наводнили Русь.
Дар — не пайка хлеба,
Не для бедняков...
И не узрел неба
Из угла Бутков.
6
Маленький писатель —
Это что за червь?
Ты таких, создатель,
Наплодил зачем?
Где добыть им славы,
Мир перевернуть,
Если сердцем слабы
И таланту чуть?..
1972
МУЗЫКА
В глуши лесной играют Баха
(Не на рояле — клавесине!),
И старый Бах встает из праха —
И снова в славе, снова в силе.
Звучит средь хвои неземная —
Не знаю — фуга ли, соната,
А наша глухомань лесная
Уверена, что так и надо.
Сквозь ветки до небесной тверди
Воскресшие доходят звуки,
Не это ли и есть бессмертье,
Преодоленье смертной муки,
Преодоленье притяженья
Земли, и времени, и долга?..
И замер я от приближенья
Полёта, волшебства, восторга!
За стенкою играют Баха,
И радости моей нет краю,
И взмокла на спине рубаха,
Как будто это я играю,
Как будто я уже причислен —
От музыки окрепший духом! —
К высоким самым, самым чистым
Надеждам, помыслам и звукам.
Гоняет старость и усталость
Бах, заиграв на клавесине.
Такие чудеса остались
Лишь в решете и лишь в России.
1986
БЕЛЫЕ СЛОНЫ
В жгучий полдень он и с ним она,
Ожидая поезда, пьют пиво,
Но уже их участь решена,
Будто у Эсхила и Шекспира.
«Белые слоны». Хемингуэй
Лучшего не сочинил рассказа.
Юности не вороши своей:
Вся стыдом набита до отказу.
Сильными мы были, а меж тем
Оказались дряблыми, как слизни:
Вылезли, неведомо зачем,
Супротив любви и даже жизни.
… От всего давно удалены,
Вспоминаем длинными ночами
Ту новеллу «Белые слоны»
И какими были сволочами.
ПОЭТЫ
В задоре, а может, в запое,
С похмелья, стрезва — все одно, —
Но только в своем Гуляй-Поле
Обмолвился батька Махно:
«Актеры и девки охочи
Любому, кто сверху, служить...»
А знал атаман, между прочим,
Почем в лихолетии жить.
Едва ль не мальчишкой отведав
И кровь, и этап, и острог,
Он все же причислить поэтов
К актерам и девкам не смог.
Жестоким был Нестор Иваныч,
А все ж понимал, голова:
Поэты не падают навзничь,
Не лают чужие слова.
Не менее, чем Откровенье,
Подай им — и вся недолга,
А там хоть хула, хоть забвенье,
Зато не презренье врага.
1988
ПОЖАР
В ней было столько жара,
Надрыва и размаха,
Что вечно ей мешала
Последняя рубаха.
От края и до края,
От моря и до моря,
От ада и до рая
С кем только можно споря,
Взыскуя вместо Града
Вселенского пожара,
Металась до упада,
Так, что Земля дрожала.
И, как тайга, как джунгли,
Во всем великолепье
Сгорела... Даже угли
Исчезли в сером пепле.
СОБАКА ПОДЛЕЦА
В поселке под Москвою,
Где дачам нет конца,
Заходится от вою
Собака подлеца.
Ей не угомониться,
Не ест она, не спит...
Подлец лежит в больнице,
Кондратием разбит.
Не мелкий бес, а дьявол!
В лихие времена
Кровавый бал он правил,
Как полный сатана...
Все так... А вот, однако,
Не знаю почему,
Несчастная собака
Тоскует по нему.
Какою мерой мерить
Судьбу и суть свою?
И почему не верить
Безгрешному зверью?
И что мы, в общем, значим?
Мне черт-те сколько лет —
Ни дачи, ни удачи,
Собаки даже нет.
А вроде жил не праздно,
Не знал без строчки дня,
И не подлец. А разве
Любили так меня?
...Пес лает до упаду —
Хоть кайся, хоть реви,
Хоть сочини балладу
О странностях любви.
1972
ДЕРЖАВИНСКОЕ
В провинциальном граде Ужице
Я увидал, как слава рушится.
Хоть в сорок первом против вермахта
Держался город этим именем,
Сегодня прошлое отвергнуто,
А имя проклято и сгинуло,
И даже памятника нет,
И не осталось пьедестала,
И государственный секрет,
Где прежде статуя стояла.
Истории перелицовка,
Как всюду, начата с вождя,
Тем более он — полукровка,
Не главной нации дитя...
А сорок лет страной владел!
Запуганные им до робости,
Не замышляли передел
Республики, края и области.
Отвергнутый московской школой,
От гибели на волоске,
Крутой апостол власти голой,
Он тоже строил на песке.