* * *
[Еще дуют холодные ветры] И наносят утренни морозы. Только что на проталинах весенних Показались ранн<ие> цветочки, Как из чудного царства воскового, Из душистой келейки медовой Вылетела первая пчелка, Полетела по ранним цветочкам О красной весне поразведать, Скоро ль будет гостья дорогая, Скоро ли луга позеленеют, Скоро ль у кудрявой у березы Распустятся клейкие листочки, Зацветет черемуха душиста.
* * *
Кобылица молодая, Честь кавказского тавра, Что ты мчишься, удалая? И тебе пришла пора; Не косись пугливым оком, Ног на воздух не мечи, В поле гладком и широком Своенравно не скачи. Погоди; тебя заставлю Я смириться подо мной: В мерный круг твой бег направлю Укороченной уздой.
ЕЕ ГЛАЗА.
Она мила - скажу меж нами Придворных витязей гроза, И можно с южными звездами Сравнить, особенно стихами, Ее черкесские глаза. Она владеет ими смело, Они горят огня живей; Но, сам признайся, то ли дело Глаза Олениной моей! Какой задумчивый в них гений, И сколько детской простоты, И сколько томных выражений, И сколько неги и мечты!... Потупит их с улыбкой Леля В них скромных граций торжество; Поднимет - ангел Рафаэля Так созерцает божество.
* * *
Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный.
Увы! напоминают мне Твои жестокие напевы И степь, и ночь - и при луне Черты далекой, бедной девы...
Я призрак милый, роковой, Тебя увидев, забываю; Но ты поешь - и предо мной Его я вновь воображаю.
Не пой, красавица, при мне Ты песен Грузии печальной: Напоминают мне оне Другую жизнь и берег дальный.
К ЯЗЫКОВУ.
К тебе сбирался я давно В немецкий град, тобой воспетый, С тобой попить, как пьют поэты, Тобой воспетое вино. Уж зазывал меня с собою Тобой воспетый Киселев, И я с веселою душою Оставить был совсем готов Неволю невских берегов. И что ж? Гербовые заботы Схватили за полы меня, И на Неве, хоть нет охоты, Прикованным остался я. О юность, юность удалая! Могу ль тебя не пожалеть? В долгах, бывало, утопая, Заимодавцев убегая, Готов был всюду я лететь; Теперь докучно посещаю Своих ленивых должников, Остепенившись проклинаю Я тяжесть денег и годов.
Прости, певец! играй, пируй, С Кипридой, Фебом торжествуй, Не знай сиятельного чванства, Не знай любезных должников И не плати своих долгов По праву русского дворянства.
<Н. Д. КИСЕЛЕВУ.>
Ищи в чужом краю здоровья и свободы,
Но Север забывать грешно, Так слушай: поспешай карлсбадские пить воды,
Чтоб с нами снова пить вино.
ПОРТРЕТ.
С своей пылающей душой, С своими бурными страстями, О жены Севера, меж вами Она является порой И мимо всех условий света Стремится до утраты сил, Как беззаконная комета В кругу расчисленном светил.
НАПЕРСНИК.
Твоих признаний, жалоб нежных Ловлю я жадно каждый крик: Страстей безумных я мятежных Как упоителен язык! Но прекрати свои рассказы, Таи, таи свои мечты: Боюсь их пламенной заразы, Боюсь узнать, что знала ты!
КИРДЖАЛИ.
В степях зеленых Буджака, Где Прут, [заветная] река, Обходит русские владенья, При [бедном] устьи ручейка Стоит безвестное селенье. Семействами болгары тут [В беспечной дикости] живут, Храня родительские нравы, Питаясь трудом, И не заботятся о том, Как ратоборствуют державы И грозно правят их судьбой.
* * *
А в ненастные дни Собирались они
Часто. Гнули, <----> их <--->! От пятидесяти
На сто.
И выигрывали И отписывали
Мелом. Так в ненастные дни Занимались они
Делом.
ПРЕДЧУВСТВИЕ.
Снова тучи надо мною Собралися в тишине; Рок завистливый бедою Угрожает снова мне... Сохраню ль к судьбе презренье? Понесу ль навстречу ей Непреклонность и терпенье Гордой юности моей?
Бурной жизнью утомленный, Равнодушно бури жду: Может быть, еще спасенный, Снова пристань я найду.... Но предчувствуя разлуку, Неизбежный, грозный час, Сжать твою, мой ангел, руку Я спешу в последний раз.
Ангел кроткий, безмятежный, Тихо молви мне: прости, Опечалься: взор свой нежный Подыми иль опусти; И твое воспоминанье Заменит душе моей Силу, гордость, упованье И отвагу юных дней.
УТОПЛЕННИК.
Прибежали в избу дети, В торопях зовут отца: "Тятя! тятя! наши сети Притащили мертвеца." "Врите, врите, бесенята, Заворчал на них отец: Ох, уж эти мне робята! Будет вам ужо мертвец!
Суд наедет, отвечай-ка; С ним я ввек не разберусь; Делать нечего; хозяйка, Дай кафтан; уж поплетусь... Где ж мертвец?" - "Вон, тятя, э-вот!" В самом деле, при реке, Где разостлан мокрый невод, Мертвый виден на песке.
Безобразно труп ужасный Посинел и весь распух. Горемыка ли несчастный Погубил свой грешный дух, Рыболов ли взят волнами, Али хмельный молодец, Аль ограбленный ворами Недогадливый купец?
Мужику какое дело? Озираясь, он спешит; Он потопленное тело В воду за ноги тащит, И от берега крутого Оттолкнул его веслом, И мертвец вниз поплыл снова За могилой и крестом.
Долго мертвый меж волнами Плыл качаясь, как живой; Проводив его глазами, Наш мужик пошел домой. "Вы, щенки! за мной ступайте! Будет вам по калачу, Да смотрите ж, не болтайте, А не то поколочу".
В ночь погода зашумела, Взволновалася река, Уж лучина догорела В дымной хате мужика, Дети спят, хозяйка дремлет, На полатях муж лежит, Буря воет; вдруг он внемлет: Кто-то там в окно стучит.
"Кто там?" - "Эй, впусти, хозяин!""Ну, какая там беда? Что ты ночью бродишь, Каин? Чорт занес тебя сюда; Где возиться мне с тобою? Дома тесно и темно." И ленивою рукою Подымает он окно.
Из-за туч луна катится Что же? голый перед ним: С бороды вода струится, Взор открыт и недвижим, Вс° в нем страшно онемело, Опустились руки вниз, И в распухнувшее тело Раки черные впились.
И мужик окно захлопнул: Гостя голого узнав, Так и обмер: "Чтоб ты лопнул!" Прошептал он задрожав. Страшно мысли в нем мешались, Трясся ночь он напролет, И до утра вс° стучались Под окном и у ворот.
Есть в народе слух ужасный: Говорят, что каждый год С той поры мужик несчастный В день урочный гостя ждет; Уж с утра погода злится, Ночью буря настает, И утопленник стучится Под окном и у ворот.
* * *
Рифма, звучная подруга Вдохновенного досуга, Вдохновенного труда, [Ты умолкла, онемела]; [Ах], ужель ты улетела, Изменила навсегда!
В прежни дни твой милый лепет Усмирял сердечный трепет Усыплял мою печаль, Ты [ласкалась], ты манила, И [от] мира уводила В очарованную даль.
Ты, [бывало, мне] внимала, За мечтой моей бежала, Как послушная дитя; То, свободна и ревнива, Своенравна и ленива, [С нею] спорила шутя.
Я с тобой не расставался, Сколько раз повиновался Резвым прихотям твоим; Как любовник добродушный, Снисходительно послушный, Был я мучим <и> любим.
О, когда бы ты явилась В дни, как [на небе] толпилась Олимпийская семья! Ты бы с нею обитала, [И божественно б] сияла Родословная твоя.
Взяв божественную лиру, [Так] поведали бы миру Гезиод или Омир: Феб однажды [у] Адмета Близ тенистого Тайгета Стадо пас, угрюм и сир.
[Он бродил] во мраке леса, [И никто], страшась Зевеса, [Из богинь иль из] богов Навещать его не смели Бога лиры и свирели, Бога света и стихов.
Помня первые свиданья, Усладить его страданья Мнемозина притекла. И подруга Аполлона В тихой <?> роще Геликона [Плод восторгов] родила.
<Б. М. ФЕДОРОВУ.>
Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи; Не усыпляй меня - иль после не буди.
* * *
Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит: Ворон! где б нам отобедать? Как бы нам о том проведать?
Ворон ворону в ответ: Знаю, будет нам обед; В чистом поле под ракитой Богатырь лежит убитый.
Кем убит и от чего, Знает сокол лишь его, Да кобылка вороная, Да хозяйка молодая.
Сокол в рощу улетел, На кобылку недруг сел, А хозяйка ждет милого Не убитого, живого.
* * *
Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит Вс° же мне вас жаль немножко, Потому что здесь порой Ходит маленькая ножка, Вьется локон золотой.
<ИЗ АЛЬБОМА А. П. КЕРН.>
***
Если в жизни поднебесной Существует дух прелестный, То тебе подобен он; Я скажу тебе резон: