Навести бы надо марафет,
Только это трудновато ныне —
Никаких нарядов, ясно, нет,
Никакой косметики в помине.
Нету краски для бровей? Пустяк! —
Можно развести водою сажу.
Пудры нету? Обойдусь и так!
Порошком зубным свой нос намажу.
…Вот уже мелодии река
Повела, качнула, завертела.
Мальчугана в кителе рука
Мне легла на кофточку несмело.
Я кружусь, беспечна и светла,
Вальс уносит от войны куда-то.
Я молчу, что наконец пришла
Мне повестка из военкомата…
«КОМАРИК»
Памяти космонавта Владимира Комарова
Это после он будет оплакан страной
И планета им станет гордиться.
А покуда спецшколу проклятой войной
Под Тюмень занесло из столицы.
Лишь потом это имя в анналы войдет,
Больно каждого в сердце ударит.
А пока Комарова спецшкольников взвод
Величает «Володька-комарик».
Комсомольский билет, да четырнадцать лет,
Да пожар, полыхающий в мире.
У «спецов» горячее желания нет,
Чем на фронт драпануть из Сибири.
Малолетство они почитали бедой,
Ратным подвигом бредили дети.
И откуда им знать, что падучей звездой
Их «комарик» умчится в бессмертье?
Это будет потом — звездный час, звездный свет,
После — весть, леденящая душу…
А пока только тыл, да четырнадцать лет,
Да мороз, обжигающий уши.
У пилотки бы надо края отогнуть,
Подпоясать шинелишку туго.
Но задумался мальчик. Быть может, свой путь
Видит он сквозь сибирскую вьюгу…
1973
В ШУШЕНСКОМ
В ДОМЕ ЗЫРЯНОВЫХ
Я навек поняла отныне,
Стало в Шушенском ясно мне:
Людям надобно со святыней
Оставаться наедине.
Помолчать, грохот сердца слыша,
Не умом, а душой понять:
Здесь Он жил, вот под этой крышей,
Эта койка — его кровать.
Здесь невесте писал про Шушу,
Здесь морщинки легли у рта…
Я хочу тишину послушать,
А при людях она не та.
И когда все уйдут отсюда
И затихнет людской прибой,
Я немного одна побуду,
Я побуду, Ильич, с тобой…
«И вижу я внутренним взором…»
И вижу я
Внутренним взором
Церковную узкую дверь.
Мне жаль этой церкви,
Которой
Нет в Шушенском больше теперь.
Двух ссыльных
В той церкви венчали —
Давно это было,
Давно.
Царапались мыши,
Стучали
Кедровые лапы
В окно.
И вижу я
Внутренним зреньем,
Как пристально,
Из-под очков,
В потрепанной рясе
Священник
Взирает на еретиков —
Веселых,
Не верящих в бога,
Бунтующих против царя!
…Так пусто,
Темно и убого,
Так холодно
У алтаря.
Мигают оплывшие свечи,
Свисает с иконы паук.
Мерцание
Медных колечек,
Застенчивость девичьих рук…
Я много
Бродила по свету,
Все, может быть,
Только затем,
Чтоб встретить на Севере
Эту
Песнь песен,
Поэму поэм.
И все-таки
Встречи не будет —
Ту церковь сожгли,
Говорят…
Чего не придумают люди —
Не ведают, знать,
Что творят…
За лесом
Туманятся горы,
Синеет
Саянский хребет.
Вхожу я в ту церковь,
Которой
В сегодняшнем Шушенском
Нет…
«А такое и вправду было…»
А такое
И вправду было,
Хоть и верится мне
С трудом:
Кто-то начал
Со страшной силой
Украшать этот бедный дом.
«Что, мол,
Нам экскурсанты скажут?
Все должно быть
На высоте!»
И повесили люстру даже
Расторопные люди те.