Свободе нужен пьедестал.
Мы создадим его из стали.
Товарищ, знаю, ты устал.
И я устал. Мы все устали.
Я — не герой. Но ты — герой.
И крепок я — твоею силой.
О, как мне хочется порой
Прийти к тебе, товарищ милый!
Прийти. Взглянуть в твои глаза.
Смотреть в них долго с лаской нежной.
Еще не минула гроза,
И мы пред битвой неизбежной.
Мы будем биться. И следить
Я за тобою буду взглядом.
С тобой я должен победить
Иль умереть с тобою рядом!
ЛЕВОЭСЕРОВСКИЙ РОМАНС
Две гитары, зазвенев,
Жалобно заныли…
С детства памятный напев.
Старый друг мой, — ты ли?
Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка.
С голубыми ты глазами, моя душечка!
.
Уж как я ли, между прочим,
Не старалася:
По районам по рабочим
Побиралася.
— Побирайсь, побирайсь, побирушечка.
С голубыми ты глазами, моя душечка!
Всех рабочих я сзывала
Для напутствия,
Куковала-куковала
До бесчувствия!
— Ах, кукуй, покукуй, ты, кукушечка!
Ты все песни растеряла, моя душечка!
Уж не помню, что плела я,
Горемычная!
Сплетни, враки, ругань злая,
Брань обычная.
— Уж ты ври, завирайся, моя врушечка,
Все равно ведь не поверят, моя душечка!
Куковала-голосила
Я до ноченьки,
Коммунистов поносила
Что есть моченьки!
— Покричи, покричи, ты, кукушечка,
Полечиться б тебе надо, моя душечка!
Мне тоска, другим потеха:
Издеваются!
Почему-то все от смеха
Надрываются!
— Посмеши, попляши, поскакушечка.
Ох, допляшешься до горя, моя душечка!
Прыгну — влево, прыгну — вправо,
Я — задорная!
Ну, хоть ты мне крикни "браво",
Сотня черная!
— Ах-ах-ах, в чьих руках ты, игрушечка?
Черносотенного стала, моя душечка?!
ПРОСТЫ МОИ ПЕСНИ
Писал я, друзья, не для славы,
Не для легкой забавы,
Не для сердечной услады.
Не сладкие рулады,
Не соловьиные трели
Выводил я на нежной свирели:
Просты мои песни и грубы.
Писал я их, стиснувши зубы.
Не свирелью был стих мой — трубой,
Призывавшей вас всех на решительный бой
С мироедской разбойной оравой.
Не последним бойцом был я в схватке кровавой.
Просты мои песни и грубы,
Зато беднякам они любы.
Не боялся я критики строгой:
Шел упорно своею дорогой.
С вами шел я, товарищи, с вами иду
И идти буду вместе… пока упаду!
ПОПОВСКАЯ КАМАРИНСКАЯ
Советскими властями в присутствии
понятых были обследованы "мощи" святых
Александра Свирского, Артемия Праведного и
Тихона Задонского, причем оказалось, что 1)
"мощи" Александра Свирского — простая кукла из
воску, 2) "мощи" Артемия Праведного -
облаченное в ризы чучело, набитое ватой и
смесью толченого кирпича и гвоздей, 3) "мощи"
Тихона Задонского — кукла из картонной толстой
бумаги, сшитой белыми нитками, а внутри бумаги
— вата и стружки.
Зарыдала горько матушка.
Напился ее Панкратушка,
Нализался-налимонился,
С попадьей не церемонился:
Ухватив ее за холочку,
Всю измял ей батя челочку.
"А блюди себя, блюди себя, блюди!
На молодчиков в окошко не гляди.
Не до жиру, быть бы живу нам теперь.
К нам беда, лиха беда стучится в дверь.
Ох, пришел конец поповскому житью.
Вот с того-то я и пью, с того и пью!
С жизнью кончено привольною —
Стала Русь небогомольною —
С храмом нет союза тесного,
Уж не чтут царя небесного,
Ни блаженных небожителей,
Чудотворцев и целителей.
Добралися до таинственных вещей:
Раскрывают в день по дюжине мощей.
А в серебряных-то раках — ой, грехи! —
Ничего-то нет, опричь гнилой трухи,
Стружек, ваты да толченых кирпичей.
Чей обман тут был? Ну, чей, скажи? Ну, чей?