4
Я думал о будущем братстве людей,
Я звал это время прийти поскорей.
Безмежные видел я в мыслях поля:
Трудом обновленная общим, земля
Кормила народ мой, свободным, счастливый.
Украина ли это? Твои ль это нивы,
Впитавшие крови и пота немало?
Да, это Украина родная моя!
И лютая боль в моем сердца стихала.
Виденье исчезло. Гляжу я. Вон там
За межи сцепилися Гриць и Степан;
Там дед пашет полн и слезно скорбит
О сыне, что в Боснии дальней убит{25};
Отец там на сына топор поднимает;
Там мачеха бедных сирот проклинает…
О край мой родимый, забытый всем светом,
Пусть лучше судьба тебя в прах истребит,
Коль ты осужден пропадать без ответа!
1881
Думы над мужицкою пашней
Перевод А. Глобы
1
Стану на пашне, умытой зарею:
Пурпуром солнце нежарко горит,
Пташки щебечут над тихой землею, —
Что же печаль в мое сердце стучит?
Царь и владыка природы, взгляни же,
Сколько в ней счастья, любви, красоты!
В сердце краса эта просится, ты же
Бродишь несчастен, одни только ты.
Тучное поле, левада за хатой,
Луг неоглядный с травою густой —
Так почему же, усердный оратай,
С голоду мрешь ты: в хатенке пустой?
В гор твоих лоне железо струится,
Так почему же затуплен твой плуг?
Или железо на то лишь годится,
Чтобы цепями свисать с твоих рук?
Жарким земля твоя светом богата,
Что в подземельях ключами кипит;
Так почему же, усердный оратай,
Не для тебя светит он и горит?
Много ты соли, до века рожденной,
В светлой, хрустальной скале накопал;
Так почему же ешь хлеб несоленый?
Солью земли почему сам не стал?
2
Сердце мое устремляется с плачем,
Пашня мужичья, к твоим бороздам,
Тонет мой дух в твоем лоне, горячий,
Словно упавшая в море звезда.
В каждую жилку твою проникает,
В каждый комок, корешок и сучок,
К каждой пылинке прильнув, вопрошает:
«Кто плодоносный ваш высосал сок?
Тысячелетья по вас проходили,
Кровью и трупами вас напитали —
Что же так мало вы хлеба родили?
Где же святые те соки пропали?»
1881
В лесу
Перевод А. Суркова
Хорошо, в чаще леса блуждая,
Где безмолвие манит ко сну,
Под навесом ветвей отдыхая,
Слушать летнего дня тишину!
Вкруг безлюдно, а все ж не пустынно —
В том святом одиночестве я
Снова сердцем ловлю беспричинно
Бесконечную песнь бытия.
И я счастлив, покуда скрываюсь
В этих чащах, бродя наугад, —
Я людей повстречать опасаюсь,
Люди тихий мой рай разорят.
Люди всюду, и к этому раю
Слезы горькой недоли несут.
Не однажды с тревогой встречаю
Я проклятое горе и тут.
Вот ободранный дед-старичина
Ковыляет, склоняясь к земле,
Низко гнет его долу сушина,
За плечами — грибы в кошеле.