Ты прислушайся, Моисей,
Моисей Либерзон, не спи!
Запрягает своих коней
Сам Тютюник в ночной степи.
Убегает в поля трава,
Лошадь в страхе за ней бежит, —
Атаманова голова,
Словно бомба, над ней висит.
Атаман пролетел вперед,
Бесшабашный и молодой.
Подмигнул ему небосвод
Самой маленькою звездой.
Две губернии на поклон
Прибегают к нему зараз…
Но недаром морской циклон
Бородою матроса тряс,—
Он идет впереди полков,
Триста пушек за ним гудят,
И четыреста жеребцов,
И пятьсот боевых ребят.
Смерть стоит за плечом ею,
Кровь цветет на его усах…
О Тютюник!
Твое торжество —
Только пыль на его ногах!..
Озадаченный горизонт
Собирает свои облака,
И стоит Моисей Либерзон,
Поднимая знамя полка.
Он стоит впереди полков.
Триста пушек за ним гудят,
И четыреста жеребцов,
И пятьсот боевых ребят…
Ты с ума сошел, Моисей!
Тишина и покой кругом,
Только ветер чужих степей
Чуть колышет твой тихий дом.
Одеялом большим накрыт
Твой отец, погруженный в сон,
И приходит к нему царь Давид,
И является царь Соломон.
В этой сказочной тишине,
В этом выдуманном раю
Он с царями ведет во сне
Интересное интервью…
Ночь проносит сквозь синь степей
Колыханье колоколов,
И опять идет Моисей
По равнинам военных снов.
Наблюдая полет ракет,
Моисей подошел к реке,
С красным флагом в одной руке,
С револьвером в другой руке.
И не страшен разбег дорог
Перешедшему вброд реку,
И стоит над Синаем бог,
Приготовившийся к прыжку.
Он у пропасти на краю,
У последней своей звезды.
Пожелтели в его раю
Запечатанные сады.
Пожалей его, Моисей, —
Бога прадедов и отцов!..
Громкий выстрел среди степей,
Тихий стон среди облаков…
Над Житомиром тишина…
И гудит снаряд отдаленный,
Словно падающая луна
С утомленного небосклона…
4
Посреди необъятных болот
Середина поэмы встает,
И во тьме зажигается стих
И горит, чтоб согреть часовых.
Неспокойная полночь болот.
Разводящий не скоро придет.
«В этой тьме погибать не резон, —
Мы пропали с тобой, Либерзон!
Хорошо б на минутку прилечь…
И зачем нам болото беречь?..»
Эта сырость, как черный туман…
Пропадает Можаев Иван…
Над болотом гортанная речь:
«Нам приказано —
Надо стеречь.
Скоро смена,
Рассвет недалек.
Успокойся, Ванюша, дружок!»
Раздвигая болотную хмарь,
Поднимает поэма фонарь,
И стоит на посту, освещен,
Молодой Моисей Либерзон.
Посреди болотных пустырей
Он стоит, мечтательность развеяв, —
Гордость нации,
Застенчивый еврей,
Боевой потомок Маккавеев.
Под затвором
Молчалив свинец…
Где теперь его отец?
(Он, наверное, в тишине ночной
Медленно читает Тору,
Будто долг свой
Тяжкий и большой
По часам выплачивает кредитору.)
Влажен штык,
И отсырел приклад…
Моисея неподвижен взгляд:
(Может быть, ему издалека
Запылала смуглая щека
Дочери часовщика?..)
Полночь бродит над часовыми,
Мир вокруг без остатка вымер.
На четырнадцатой версте
Пробегает сухая степь,
Там усталая спит Расея
Без Ивана
И Моисея…
Пусть в тумане заперты пути,
Не грусти, Можаев,
Не грусти!
Ты не тот, кто ловит голубей,
Не робей, Ванюша,
Не робей!
«Я грущу, товарищи, по дому,
Дума мучает меня одна:
Для чего мне, парню молодому,
Молодость бесплатная дана?