На все четыре стороны
Весенний льется свет
Отечества,
Которого
Милей и краше нет,
Где нивы колосистые
В раздолье и в чести,
Где песни голосистые
Совсем не спят почти.
Да славится содружество,
Да будет вечен он,
Закон труда и мужества,
Незыблемый закон!
Страна моя прекрасная,
Я выстрадал ее.
Да здравствует, да здравствует
Отечество мое!
Свободное, народное,
Под звездами Кремля,
Родная, благородная
Советская земля.
Светло мое Отечество,
Крылатое оно,
Везде от разной нечисти
Оно ограждено.
Еще мы очень молоды,
Еще рабочим днем
Мы трудовые молоты
Играючи берем!
И мы живем — не мечемся,
И славим бытие.
Живи, мое Отечество,
Цвети, мое Отечество,
Великое мое!
757. ВЫ ПРЕКРАСНЫ, ЖЕНЩИНЫ РОССИИ
Вы прекрасны, женщины России,—
Я узнал не из великих книг.
Вы прошли чрез годы вихревые,
Не утратив сердца ни на миг.
Вы в закрытой памяти не ройтесь,
Вам трудней сказать, что я скажу:
Видел вас, отважных и геройских,
Вами, россиянки, дорожу —
Вашей вечной славою солдатской,
Закаленной на лихом огне,
И слезою, пролитой украдкой,—
Мало ль что бывало на войне!
Вашей статью, вашей трудной долей,
Зачастую вдовьей, горевой,
Мужеством на грозном ратном поле,
Щедростью души своей живой.
Всё это никак необоримо
И достойно гордости людской,
Всё это никак неотделимо
От того, что помним день-деньской.
758. «Ленинград, Ленинград…»
Ленинград, Ленинград,
Лучше нету для песни зачина,
Знаю сам, что при имени этом
Проходит кручина,
Отлетает кручина,
Затихает тревога,
Песня к людям выходит
Слог за слогом,
Слог за слогом.
Ленинград —
Это слово премногих напевней,
И оно тешит сердце отрадой.
«Ленинград», — произносят деревья
Из заветного Летнего сада,
«Ленинград», — говорю я, кричу я,
К нему простираючи руки,
По земле стародавней кочуя,
В далекой разлуке.
И в ненастную ночь,
И в разлив белой ночи
В синих шлемах,
Как будто пришли на парад,
Не смолкая балтийские волны рокочут:
«Ленинград,
Ленинград!..»
759. ШЕЛ ОКТЯБРЬ…
Шел октябрь. Небо тучами черными хмурил…
Лес раздел, обнажил, оставляя голье.
…Революция — ветер.
Революция — буря.
Революция — сердце мое!
Ты водила меня и друзей по лесам и завалам,
Страшной огненной бурей, метелью слепила и жгла.
И порой, Революция, нелегко мне бывало.
Да, бывало.
А ты, Революция, шла
По болотам, трясинам.
Я не знаю, как выжил, как выжил
По такому бесхлебью, безводью,
По такому огню, как в аду.
Я твое, Революция, имя
На дорогах мне памятных выжег,
И его я на мурманских сопках,
На карельском граните найду.
И у стен Ленинграда, на Севере
дальнем, в Норвегах,
Возле стен Киркенеса, у фьордов,
холмов или гор
Я видал, Революция, как ты шла под огнем
Впереди по глубокому снегу,
И тебе ледовитые горы везде
открывали простор.
Это ты, как положено воинской славой героям,
В неисчисленных битвах
И схватках с врагами
Мужала, росла,
Стяг багровый,
Горящий от моря до моря,
Это ты над полками несла,
Это ты над полками несла.
760. «Тогда со смертью были мы на „ты“…»