Ведь он уж начал поправляться!Другой сказал бы — не поверил!»Но тут объездчик, пан КсаверийС печальной вестью прибыл сам.«Пусть добрый пан заглянет к нам», —Михал открыл пред гостем двери.Через порог шагнул Ксаверий,Вошел и, словно оступился,Растерянно остановился:Ведь тут и шагу не шагнешь,Да и спины не разогнешь!Как можно жить в таком закутке?Кажись, просторней в песьей будке.«Садитесь, пане, отдохните.Вот наша хата, поглядите».Михал с колоды пыль смахнул,Ксаверий молча сел, вздохнул.Он был мужчина пожилой.«Ах, как же это, боже мой!С чего ж так скоро пан собрался?Позавчера я с ним видался,Доволен, весел был, шутил,Подробно обо всем спросил», —Михал промолвил, одеваясь.«Да, смерть крушит, не разбираясь,И никому не смотрит в зубы.Гадюкой черной из-под срубаВдруг подползет и всадит жало.А много прожил ты иль мало,Богатый иль бобыль с сумою,С душою доброй или злою —Ей все равно. А мы-то бьемся,Хлопочем да куда-то рвемся.А для чего, спроси, — не знаем,Так, не узнав, и помираем».«Так это, верно, пан Ксаверий,Нам от рожденья путь измерен,Давно для каждого на небеОсобый уготован жребий,И ходит смерть, как тень, за нами!» —Сказала Ганна со слезами.«Ну, я готов! Пора идти!Поговорим о нем в пути…»Ксаверий и Михал выходят.Уж посветлело на восходе.Над гатью в сумраке дрожащемБыл слышен клик гусей звенящий, —Они призывно гоготали;Со свистом утки пролетали;В туманных лозняках рекиСтонали скорбно кулики.Михал с Ксаверием шагалиСквозь чащу леса молчаливоДа изредка лишь, сиротливо,Друг другу горе поверяли.«Нет у нас пана… Потеряли…» —Сказал Михась.«Да, был глава,Теперь одна живи вдова», —Вздохнул опять Ксаверий тяжко.«Ну, пане, будет перетряска.Порядков новых жди сейчас!» —Угрюмо произнес Михась.«А, верно! Кутерьма начнется,Без этого не обойдется.Эх, пан!.. А был такой здоровый,Не человек, а кряж дубовый!Раненько дом покинул свой,Дай, господи, ему покой!»С такими шли они речамиТо через луг, то хвойниками, —А всей дороги-то — полмили.Шли и покойника хвалили,Как это и всегда бывает,Коль человек вдруг помирает.«Не злой хозяин был, терпимый(Пусть почивает со святыми!), Всегда расспросит, если встретит,Как ты живешь… Как женка, дети!Не завелось ли горе в хате!Что принесешь ему — заплатит,Рублем одарит иль полтиной, —Не гнался он за даровщиной».«Да, человек был справедливый,Не привередливый, правдивый!» —Ксаверий поддержал соседа.На том и кончилась беседа.«Начнется свара меж панами,Местечко это многих манит,Пустым не будет долгий срок,Они, как рыбы на горох,Сюда попрут, и каждый панОтдаст последний свой жупан,Любую службу бросит, дом,Скажи — придет, хоть босиком, —Так сам с собою рассуждал,Шагая меж дерев, Михал. —Но кто же это место схватит?Кого лесничим князь посадит?Панов ведь словно зайцев в чаще,Да горе в том — один ледащий,Другой — дурак, а третий — ирод,Несправедливый и придира,Как, например, вот ТабартовскийИли подловчий — пан Бяловский.Назначат этакого ката, —Ох, как своя запахнет хата!Добра добиться тяжело,Оно как хрупкое стекло —Не так дотронешься рукою,И — глядь — осколки пред тобою!А зло приходит без подмоги,Ему открыты все дороги,И все на свете стежки вольны —То ровно гладки, то око льны, —Никто его не минет ока».Так смерть лесничего глубокоМихалу сердце всколыхнулаИ все вверх дном перевернула.Тогда-то в первый раз МихалаМечта заветная объяла:Купить землицы где-нибудь,Чтоб панской лямки не тянуть, —Зажить свободно жизнью новой!Своя земля — вот где основа!