В ином году, в мороз суровый,
Когда весь мир, сдается, скован
И все под снегом коченеет, —
Нежданно вдруг теплом повеет.
Погонит тучи ветер южный,
Польется дождик, крупный, дружный;
Идет он, с крыш ручьем стекает
И снег как будто поедает.
Лес, сбросив зимний свой убор,
Другой заводит разговор
Под помутневшим небосклоном,
И хорохорятся вороны.
«Грязь! Грязь! Весна!» — кричат, взывают.
Как будто впрямь весну встречают.
В кустах ольховых, под горою,
Ручей волнистой полосою
На свет явился, лед пробил
И зашумел, заговорил;
И косогоры облысели,
И рвы водою заблестели.
Вода поет во всех лощинах,
И вздулся лед на озеринах.
Дороги почернели сразу,
И всюду — сколько видно глазу —
Луга затоплены водою,
Как может только быть весною.
Но это все — игра, забава.
Зима тепла не любит, право,
Она свое всегда возьмет —
Так забушует, запоет,
Так в поле ветер заиграет,
Что прямо с ног тебя сбивает.
И воют в поле завирухи,
Как возле гроба молодухи,
Лес белым снегом покрывают,
Вокруг сугробы наметают.
Вороны сразу стали тише,
Они летят поближе к крыше,
Дрожат, голодные, и стынут,
Для крика клюва не разинут.
Деревья снова запушились,
И снегом «лысины» прикрылись.
Ручьи и речки смолкли снова
Под гнетом зимнего покрова.
Лед на лугах стеклом сверкает,
И редко солнышко гуляет.