21
Текли печально дни за днями,
И проходил за годом год,
А хищный зверь терзал когтями
Несчастный скованный народ.
Паны, пробившиеся к трону,
Все совершали, что могли,
Чтоб был покорен их закону
Народ подвластной им земли,
Чтоб он забыл родное слово,
Обычаи свои забыл,
Смиренно голову склонил,
Панам прислуживать готовый.
22
Но, несмотря на все стремленье
Держать народ в руках своих,
Не раз терпели пораженье
Паны от пахарей простых.
Но лучше всех их бег форсистый
Сдержать могли большевики,
Свои, чужие коммунисты —
Панам жить с ними не с руки.
Повсюду любят их в народе,
Они идут своим путем,
Пред смертью страх им незнаком,
Они отважно в бой выходят.
23
И даже тут, в охранке строгой,
Со стражей рядом, под замком,
Они идут своей дорогой,
Объединяются тайком.
Не отступают, не сдаются
И семена своих идей
Бросают там, где в страхе жмутся
Ряды измученных людей.
Они — как факел для народа,
Везде, как горе и нужда,
Паны в смятении: беда,
Мутят они повсюду воду.
24
Их не подкупишь, и не сломишь,
И не приманишь их ничем.
Они в своем как будто доме,
Хоть он для них чужой совсем.
И хоть их держат в черном теле,
Следят за каждым шагом их,
Сажают в карцер на недели, —
Сломить нельзя борцов таких!
Упорство грозное в их взорах.
Они своим путем идут,
На панский суд они плюют.
В чем сила их и в чем опора?
25
Спросил раз ветер у травинок:
«Как не убила вас зима?»
И молвят тысячи былинок:
«Согрела нас земля сама».
Мороз спросил: «Родник шумливый,
Ну как тебя я не сковал?»
Родник ответил горделиво:
«Из недр земли тепло я брал».
И вихрь спросил у старца-дуба:
«Как я главы тебе не снес?»
Ответил дуб: «Я в землю врос,
С землею в дружбе жить мне любо».
Хата рыбака
Глава двадцать третья
Перевод С. Городецкого
1
Семь лет — недолгий срок. Но как же
Переменилось все кругом!
Паны сидели тут, и каждый
Мечтал о будущем своем.
А кто сейчас они, где ныне?
Где панский гонор их былой?
Гниют и сохнут на чужбине
И сорной заросли травой,
Навеки прокляты народом.
Им больше не видать земли,
Где их мечтанья отцвели,
Не возвратиться к ней уродам.
2
Злодеи всякие бывали,
Ярмом давили людям грудь.
Куда теперь они пропали?
Куда завел их темный путь?
Гниют они, как падаль, в яме,
На них проклятия печать.
Народ недобрыми словами
Их долю будет поминать.
Глашатаи тюрьмы и плети,
Они свой предали народ.
Земля к возмездию зовет,
Не даст им жить на белом свете.
3
И хоть тяжелый запах тленья
Плывет еще то здесь, то там,
И хоть войны кровавой тени
Кой-где мелькают по полям, —
Они дорог не загородят.
Реки не удержать им той,
Что мощно катится в народе
Живой и чистою волной.
И в той реке я вижу дали,
Я вижу счастье всех племен,
Ведь жизни солнечной закон
Мы в книгу дружбы записали.