Вырвет сердце у несчастной,
Насладится стоном,
И останутся лишь кости
На земельке сонной.
И останется лишь память
В стае сизокрылой
О лихой беде кровавой,
О голубке милой.
Притащили Бондаровну
К пану во светлицу,
Как преступницу какую
Или чаровницу.
Наряд девичий изорван,
В беспорядке косы,
И в глазах искрятся слезы,
Словно летом росы.
Слезы то ли от обиды,
То ль от страшной злости,
Что ее к лихому пану
Притащили в гости.
И стоит она пред паном,
Словно та калинка,
Что в лугу за речкой ветер
Гнет, как сиротинку.
Думы в голове теснятся
И не затихают,
И она в глаза пустые
Смотрит, не мигая.
VII
Посадил пан Бондаровну
В красный угол хаты,
Как в чести невесту, в славе
На свадьбе богатой.
Ставит пан на стол дубовый
Вино дорогое,
Стол от яств обильных гнется,
Льется мед рекою.
Музыкантов пан вельможный
В хату призывает,
По всему видать, пирушка
Предстоит большая.
Не прельщает Бондаровну
Панская потеха.
Панской милости не верит
И не верит смеху.
Она свесила головку,
Руки заломила,
Пан из горницы выходит —
Здесь ему не мило.
Тотчас он ружье приносит,
Пулей заряжает
И последний Бондаровне
Выбор дать решает:
«Ну, что хочешь себе выбрать,
Пышная паненка:
То ль беседовать со мною
Вот у этой стенки,
Коротать со мною ночки,
Пить, гулять в светлице, —
То ль навеки кости парить
Во сырой землице?»
VIII
Закипело местью сердце,
И глаза зажглися,
Нахмурились черны брови
И совсем сошлися.
Не такую, пан вельможный,
Видишь пред собою,
Что захочет честь и славу
Продавать с тобою.
Свое золото, палаты
Оставь, пан, себе ты,
Сам вино пей дорогое,
В бархат разодетый.
Пей, гуляй с родней своею,
Пока ваша сила, —
Чем с тобою обручаться,
Лучше лечь в могилу.
Честь девичья неподкупна,
Совесть непродажна,
Не боится Бондаровна
Лютой смерти даже.
Перед паном тем каневским
Девчина стояла
И в глаза глядела смело,
Смело отвечала:
«Ты силен своим богатством,
Знатностью своею,
За мной правда и народ мой,
Я тебя сильнее!
Чем с тобою дни и ночи
Коротать в светлице,
Лучше вечно кости парить
Во сырой землице!»
IX
Тут как выстрелил пан лютый
В смелую девчинку,
И упала Бондаровна
Скошенной травинкой.
Захлебнулась кровью алой,
Сердце обомлело,
Не травинкой повалилась,
А березкой белой.
Золотые ее косы
Расплелися ровно,
Легли прядями льняными
Возле Бондаровны.
Лишь глаза одной обидой
Наполнены были,
Как бы всех спросить хотели:
«За что погубили!»
Видно, в сердце та обида
К лиходею входит —
Пан Потоцкий туча тучей,
Места не находит.