От жадности татар изнемогая
И под ярмом персидским исступлен,
Он даже спал, кольчуги не снимая,
И за столом — в стальной рубашке он.
Ираклий Абашидзе
505. ВСЕ ПЕСНИ
Песнь каждая свое нам говорит.
Песнь каждая о новом петь хотела б.
Песнь каждая нам возвратить спешит,
Что память позабыть успела.
В иной — весна и дышит месяц роз,
Душа в краях необычайных дышит,
В иной — февраль к нам дикий вихрь принес,
Стучит всю ночь железный лист на крыше.
В иной поток бушует, клокоча,
До твоего явившийся рожденья,
В иной же — дидубийская свеча,
Что в детстве видел ты иль в сновиденье.
Иная песнь напомнит сладко мать,
Кинжал отца, черкески боевые,
И гор Абастумана благодать,
И Сагурамо осени цветные.
Песнь каждая свое нам говорит,
Песнь каждая поет нам с новой силой,
И в каждой песне милой образ скрыт,
Тот, что когда-то сердце позабыло.
Но, милая, с тех пор, как ты со мной,
Моя подруга, дней моих бесценность,
Все песни мне твердят лишь об одной,
Лишь о тебе, любовь моя и верность!
Иосиф Гришашвили
506. ОВЛАДЕВАЙ РУССКИМ ЯЗЫКОМ
У тебя талант и хватка, ты грузинский знаешь,
Но по русскому ты, мальчик, отстаешь, хромаешь.
Если сразу не изучишь — верь моим советам:
Вырастешь, возьмешься снова — трудно будет это.
Верь поэту, сколько б знаний ты своих ни множил,
Русской речью, русской речью овладеть ты должен.
У нее иная прелесть, по-иному плещет,
Глубиной богатств природных, всей красой их блещет.
Не пробьет свинец те недра, из которых льется,
Потому что речью братства эта речь зовется.
Предположим, ты захочешь в землях заграничных
Потягаться там талантом, знанием отличным.
Встретишь, мальчик, там врагов ты и друзей там встретишь,
Если русским ты владеешь — смело всем ответишь.
Голос Пушкина в нем! Голос Ленина всесветный,
За ученьем будет радость — крепко помни это.
Прежде всех других языков, что изучишь тоже,
Русской речью, русской речью овладеть ты должен!
Карло Каладзе
507. СКАЖУТ ОБО МНЕ…
Скажут обо мне: ему не повезло,
Война ударила нежданно, как морозы,
Он ветку тополя войне срезал назло,
Чтоб укрепить тем утром росным лозы.
И, веткой тополя те лозы укрепя,
Он видел в ней своей надежды память —
И, ласковый, оставил он тебя,
Красавица с сиявшими глазами.
Скажут обо мне: потерян парень наш,
Пять лет промчалось как виденье,
Но всё я перенес, всё, чем страшна война,
Вернулся я и вздрогнул от волненья.
Я знаю сам, чем стал для нашего села,
И шумно детвора, меня узнав, встречала.
Я был лишь удивлен, что ветка проросла
И тополем над лозами стояла.
Откуда сила ветке прорастать?
И жизнь ее мне сердце подымает.
О женщина, та ветка неспроста,
Кроме тебя, о том никто не знает.
Об этом вслух, о нет, не говорят,
Но я хочу, чтоб ветка мне сказала:
Объятья лоз ей дали тот наряд
Или твоя рука ее ласкала.
Георгий Леонидзе
508. «Облака проносятся…»
Облака проносятся,
Осыпаясь золотом.
Стих уйдет — с ним дочиста
Всё, что знала молодость.
Слез путевка кружится,
Седины в кудрях ком.
С ним волна осушится,
Что вставала паводком.
Не вернешь, не крикнешь: «Стой!»,
И джейрана тенью
Канет трепет ночи той,
Дня сердцебиенье.
И возврат стиха к чему —
Я уже не солнечен.
Молодость нужна ему —
Пусть уходит с облаком.
Ты звенел, как хочется,
Лег в земле расколотым.
Стих уйдет — с ним дочиста
Всё, что знала молодость.
509. ПОЭТУ
Лишь тебе это скажет страна твоя:
Ты пустой мечтой жизнь растягивал,
Брала ль пляски рог — ты плясать не мог,
Шел ли песни вал — не подтягивал.
Твое время есть повесть юности,
Что ж твой стих умолк, словно раненый?
Стих и юность — их разделить нельзя,
Их одним чеканом чеканили.
Если ж сердце в песке схоронил сполна,
Вся трава стиха в нем задохнется.
Есть примета одна: это юность — она,
Как надетый шлем, не шелохнется.
Мы прекраснейшим только то зовем,
Что созревшей силой отмечено:
Виноград стеной, иль река весной,
Или нив налив, или женщина.
За грядущий день отвечаешь ты,
Пуля в пулю — так слово всаживай!
Позабыт на сегодня любой поэт,
В мраке слов погребенный заживо.
Всё, что дышит сейчас на путях земли,
Всё, что жизни живой присуще:
Облаков ли мыс, человек и лист, —
Ждет улыбки стихов цветущей.