А ну, поставь-ка скалы сверху скал,
В их серебре, в туманной пене
Орлиных крыльев шелест у виска
Послушай-ка и трубный крик оленей.
И крепостей на всех вершинах мощь
Измерь-ка мастера глазами,
Все собери ты краски наших рощ,
Их в тьме времен уже сиявший пламень.
Измерь-ка крылья ураганов гор,
Ущельями зажатых и ревущих.
Измерь-ка рек клокочущий костер
И копья льда, вонзившиеся в тучи…
Кто сказал, что будто бы мала
Моя отчизна, Картли дорогая,
Что словно малый диск она легла,
Кто выдумал: мала земля родная?
Сандро Шаншиащвили
521. МОЙ ДОМ В ДЖУГААНИ
Отдельно от других стоит мой дом в Джугаани,
Украшен лозами, в дерев зеленом стане.
И надпись на стене, взамен рогов оленьих, —
Что дед мой строил дом для многих поколений:
«Принадлежу я, дом, Сандро Шаншиашвили»,—
Стропила, стены, печь надежны, как и были.
Уютный этот дом, где жили, ели, пели,
И я родился здесь, качался в колыбели.
Ласкали все меня, и все ушли, как в сказке,
Мне некому сказать «спасибо» им за ласки.
Мой дед играл со мной утрами голубыми,
Он сам крестил меня и дал свое мне имя,
Из Карданахи друг стал крестным, меж родными.
Я видеть рад всегда дом деда крепкожилый,
Пускай я болен, стар — здесь набираюсь силы.
Отдельно от других стоит мой дом в Джугаани,
Украшен лозами, в дерев зеленом стане,
Пусть на его балкон и я на время встану.
Несчетно лет тебе — немому чуду,
Твой долог век, а я лишь гость недолгий буду.
522. ЭТО БЫЛА СКАЗКА
Как мастер из камня рождает прекраснейший лик,
Нельзя уничтожить его, не разбив изваянья,
Так образ один, что в меня всемогуще проник,
Будет вечно со мной, пока вижу я солнца сиянье.
Ты ушла, тебя нет — но со мной неразлучна ты всё ж,
Как и та красота, что, из камня родясь, просияла,
Переполнен тобой — ты мне гордость и силу даешь,
Помогаешь мне песней звенеть, как бывало.
Как струна одинокая, горестно сердце мое,
Лишь, как призрак, во сне мне является радость свиданья,
О желанная! Сказкой лишь было твое бытие,
Вдохновенье мое — этой сказки воспоминанье!
523. СЕРДЦУ ПОЕТСЯ
Я был один, как и Кура одна,
И дождь пошел, который не предвидел,
И вспомнил я былые времена —
Тбилиси и Мтацминду я увидел.
На сей вершине сердцу так поется,
Смотрю — да, это счастье мое бьется!
Народ прошел сквозь лабиринт огня,
Я рад, что стих свой я в борьбу бросаю,
Когда-нибудь ведь вспомнят про меня,
Моих напевов сладость воскрешая!
Не спрашивай, мне почему поется,—
Нашел я счастье! Счастьем сердце бьется!
Паоло Яшвили
524. ДЕБЕДАЧАЙСКАЯ НОЧЬ
Лунные крылья
С медленной силой
Ночь переплыли
Звезд родниками.
Всё, что увидели, ртутью покрыли,
Лес полуночный, воду и камень.
Тяжки, шершавы,
Листья дубравы
Гнулись бесславно,
Ветви ж сияли.
Вся безглагольной грозою дышала
Та тишина, где уступы вставали.
Всё прошумело
В блеск онемелый,
Три раза пел уж
Петух одичало.
Сон еще властвовал, теплый и смелый,
Над берегами Дебедачая.
Дремой согретый,
Так незаметно
Я до рассвета
Лежал, не вздыхая,
Между друзей, на стоянке заветной,
Между охотников, что отдыхали.
В том созерцанье,
Похожем на мчанье
Света, в молчанье
Вскочил я, не веря:
Дочкой хозяйскою, юной турчанкой,
Встречу рассвету распахнуты двери.
Встретясь глазами,
Сердцем я замер.
Битва, сказал бы,
Так же пьяняща.
Рыбой сверкнув в водопадное пламя,
Снова легла на циновке шуршащей.
Делать мне что же,
Мир если ожил
Песенкой, схожей
Лишь с колыбельной?
Крикнул я спящему лагерю с дрожью:
«Утро, товарищи, бросьте постели!»
С АРМЯНСКОГО
Аветик Исаакян
525. «Эй, отчизна-джан, как прекрасна ты…»
Эй, отчизна-джан, как прекрасна ты,
Горы твои в море шелка — огни,
Воды — как мед, и ветры — как мед,
Дети твои — в море крови они.