Разве не можем мы пыль наших улиц,
Друзья, расцветить красою багряной,
Весной нашей крови? Разлить океаном
В ладони любимой алость тюльпанов?
Разве тут крик справедливый не грянет:
«Бери и владей!» — в громе и гуле…
Испытание страсти, что прошло — прошло,
Много ран, много мук позади — позади,
Впереди еще большие муки нас ждут, но иди!
Столько же будет еще впереди
Испытанья, каких не встречали еще, — впереди!
ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ И ВАРИАНТЫ
Варианты приводятся согласно порядку стихов в произведении. После нумерации строк (или строф) указывается источник варианта. Если он не указан, это означает, что источник тот же, что и для предыдущего.
8
начало автограф
Немногая во многом,
Закрытая в открытом,
Идет по всем дорогам
От всех на время скрыта.
после 8
В игривой фразировке,
Где все не без пятна,
Где смех и злой, и ловкий,
Без имени она.
10
начало автограф
Я ждал, я верил не напрасно:
Сегодня или никогда,
Кто победит: комар всевластный
Иль руки славы и труда!
Шел эскадрон на усмиренье,
Куда? На братьев, за царя,
Но вслед глядел я без смущенья
И думал, радость затая:
после строфы 1
Но что-то дивное случится
С веками, может быть, вразрез
На старых улицах столицы
Под крики новых Марсельез.
17
вместо строф 1–7 автограф
Вне времени я пребывал в те дни,
На стуле спал, не помню где обедал,
И только мельком видел занавески
В заветных окнах улицы Маньян.
Домбровский пал, и черный узел дыма
Парижа горло стягивал всё туже.
Я закоптел в пороховом дыму,
Оборванный, как нищий, и усталый.
Не смейтесь, но во сне я видел ясно
Ряд узких окон улицы Маньян.
Коммунный город великан пожара
Замучил раскаленными руками,
На баррикадах возле Шато д’О
Меня схватили пьяные версальцы.
25
5–20 автограф
Шрапнель его осыпала. Осколки
Вонзились в ногу, в руку. Он молчал.
Боль сделалась щемящей, сильной, колкой…
«На перевязку!» — кто-то закричал.
И фельдшер хмурый с запахом карболки,
Серьезный — бинт на пальцах растянул…
Перевязал… И раненый в двуколке
Пошел под крики лагеря и гул.
«Отделался, счастливец, пустяками!»
— «Да, дуракам везет… Не стой — убьют —
ложись!..»
Снаряды рвались… Гулкими руками
Казались ветви, падавшие вниз…
А раненый сидел в жару и бредил,
Ему казалось, в пропасть смотрит он,
Деревья, как танцующие плети,
Смеются, бьют его со всех сторон.
26
после строфы 1 автограф
Я вдыхал аромат чьей-то шеи,
Чьи-то взоры смеяться могли,
А верстах в двадцати, тяжелея,
Выли пули и гады ползли.
30
после строфы 3 автограф
Я чутко чувствовал тревогу,
Но разум спал —
В душе я не молился богу
И не дремал.
49
после строфы 2 автограф
Часы качнут, как старые враги,
Безжалостными остриями стрелок,
Лишь выдадут неверные шаги,
Как вдруг отяжелело тело.
56
после строфы 8 Бр
Дайте крест! смуглела высота,
Голубь закричал перед зарей,
Кони сбились, мыло с губ текло
И глаза, как дымное стекло.
Вбейте ж крест! И — не было креста!
44–45
След разбитых кровью жил —
Точно когти звезд пятиконечных!
64
после строфы 13 Бр
Так, сестра, гуляй напропалую
Ветром ввысь, сполохом за кусты,
Не тебя ль ножом я поцелую,
Я такой же каторжник, как ты.
65
после строфы 1 Бр и др. изд. до ИП-55
Зачервонили по ветру сабли,
По Днепру зажупанили вести,
Что коммунников руки ослабли,
Краснозвездцы в селах не в чести.
67
после строфы 2 Бр.
Плакать о чем — не наша забота,
Кто-нибудь в ранний иль поздний раз,
Перед расколотым став киотом,
Выплачет душу свою о нас.
88
строфа 6 ПГ
I
Тогда, ослабев, налетает на шквал
Бессилья, нужды, обмана,
И тело уносит Атлантики вал
Иль пуля в углах Мангаттана.
после строфы 8
Чтоб жить, не барахтаясь на мели,
А если наш бег подкосят,
Я знаю: не будем горла пилить
Какой-нибудь сталью плоской.
Хотя б потому мы поддержим честь,
К усталости став спиной,
Что острых предметов вокруг не счесть,
А горло у нас одно.
89
после строфы 2 ПГ
II
Иль стосильным синим кэбам,
Берегущим тело,
Повидать поближе небо
Захотелось?