И в костре том, на майской заре,
Он узнать уголек был не прочь
От костра, что когда-то горел
Перед Смольным в Октябрьскую ночь!
11. ГОВОРЯТ ЛЕНИНГРАДЦЫ
Чего бы нам пророки ни вещали,
Ни перед кем мы не были в долгу.
Исполнили, как деды завещали, —
Мы Ленинград не отдали врагу!
Легенды снова сделали мы былью,
А враг наш был смертелен, но не нов,
Мы первые его остановили
В Европе, потрясенной до основ.
Лишь четверть века мирно миновало,
А кажется, уже прошли века,
И Ленин так же, как тогда — сначала,
Нам с башни говорит броневика.
Гремят салюты и веселий струны,
Лежат снега светлее серебра,
А белой ночью комсомолец юный
О подвигах мечтает до утра…
12. ЛИЛЯНА В ПЛОВДИВЕ
Вот он, Пловдив зеленоплечий,
Виден там, где Марица-река,
Над речной вековечной речью
Холм Свободы издалека.
А под ним сады и поляны,
День сменяет синюю ночь.
Здесь погибла наша Лиляна,
Золотой Болгарии дочь.
Вспомни лет этих черных ворох,
Всё зажал фашистский кулак,
Уходили смелые в горы,
И сказала Лиляна так:
«У тебя нас четверо, мама,
Слушай сердцем, что я скажу,
У тебя только трое, мама,
Потому что я ухожу.
Ухожу на борьбу с этой ночи,
Ухожу, и я не вернусь…»
— «Ты боишься, милая дочка?»
— «Нет, родная, я не боюсь!»
Сколько было ночей и явок,
Незаметных отважных дел,
Красный ангел мщенья по праву
Этой чистой душой владел.
Так красива была Лиляна,
Не с чем сравнивать красоту,
И погибла она так рано
На своем боевом посту,
В синем Пловдиве виноградном,
В том смертельном ночном кругу,
Когда пулю за пулей жадно
Посылала она врагу.
Вот она перед нами встала:
«Не погибла я! Я живу!»
Она так о Москве мечтала,
И ее мы берем в Москву.
Через синюю лет поляну
Самолет нас уводит в ночь,
Мы уносим в сердце Лиляну,
Золотую Болгарии дочь!
13. КРЕМЛЬ
На апрельском рассвете с Волхонки —
Только выйди на площадь совсем —
Он нежданно рождается, звонкий,
Легкостенный и розовый Кремль.
Весь прозрачный, как сон, многоглавый,
Точно солнца сияющий брат,
Точно жаркою солнечной славой
Его стены и башни звучат.
Весь рассветною силой расцвечен
И на гребне растущей волны
Точно встал он, расправивши плечи,
Над зарей небывалой страны.
14. СМЕНА КАРАУЛА
Есть ма́стера известного картина,
И в ней, идя на зрителя, растут
Бойцы, шагая улицей старинной,
Чтоб встать у Мавзолея на посту.
Москвы ночной глубок рабочий роздых,
Шаги в тиши отчетливо стучат,
Морозный свет горит на красных звездах
И на щеках у молодых солдат.
Какая озабоченность застыла
В их строгом взоре, точно разлита
Здесь в воздухе торжественная сила,
Особого величья простота.
И, пост такой впервые принимая,
Здесь чует сердцем каждый, кто идет,
Что их сюда сама страна родная,
Как сыновей любимейших, ведет,
А позже время им самим укажет —
Отцам на смену, дням их и ночам,
Им, молодым, дано стоять на страже
Родной земли и ленинских начал.
341–357. СТИХИ О ЛЕНИНГРАДЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. «Тогда заря звалась Авророй…»
Тогда заря звалась Авророй,
Розовопенной и живой,
И согревала нас и город
Над красноплещущей Невой.
И в этом юном очертанье
От сна встающего огня
Могла быть песней, изваяньем,
Предтечей молодого дня.
Мы были юностью богаты,
Не всё ли было нам равно,
Какой богинею крылатой
Стучится нам заря в окно.
Мы в классике богинь хранили,
Зарей обычной дорожа,
Мы много символов сменили,
В суровой жизни возмужав.
Пришла пора. И в эту пору
К иной заре сердца пришли —
Иную мы зажгли Аврору
Для всех людей, для всей земли!
И снова вспыхнувшее имя
Вернулось в мир людей живых,
Родившись в грохоте и дыме
Из пены взвихренной Невы.
Аврора! Про твое рожденье
На всю планету говорим!
Ты стала знаком пробужденья
Всечеловеческой зари!
2. «Какой-то гул глухой…»
Какой-то гул глухой
Меня вдруг ночью будит —
И луч слепой скользит
По моему лицу,
Тревога дальних лет приходит
Снова к людям,
Как будто мирный быт
Опять пришел к концу.
И человек опять, вскочив,
К оружью встанет…
Но в мире тишина,
И в тишине ночной
То эхо донеслось
Глухих воспоминаний
Из темной памяти,
Ожившей под луной.