И вместе с тем всё шло так гладко,
В порядке общего всего,
Что даже вражьих глаз догадка
Не угадала б ничего!
Какое б грянуло смятенье,
Когда б узнали стороной,
Что здесь в тиши работал гений
Над мира новою судьбой.
Сквозь лет неизгладимых тени
Сегодня ясно помнишь ты,
Как дальней юности виденье, —
Его слова, его черты.
Над прошлым бури и туманы,
Но всё он в памяти живет,
Тот ленинский, всегда нежданный,
Всегда волнующий приход.
При скучном сумеречном свете,
В пальто, блестевшем от дождя,
Так скромный вид хранит Бессмертье,
В жилище смертного вождя.
10. «Мы прожили вместе так долго…»
Мы прожили вместе так долго —
Хорошие, злые года,
Что в сене искать нам иголку
Уже не составит труда.
Иголку искать мы не будем,
Но в нашем пути непростом
Мы отдали главное людям,
И мы не жалеем о том.
11. «Когда всё то, что мы любили…»
Когда всё то, что мы любили
И что святым для сердца было,
Затмилось в тучах черной пыли,
В огне и грохоте тротила.
Когда дома валились просто,
И город стал душой без тела,
И всюду с треском, как береста,
Свиваясь, прошлое горело.
И ум отказывался верить,
Что улица другою стала,
Чтоб тут же, за открытой дверью,
У дома Смерть подстерегала.
И стало темным, диким, нищим,
Морозом сковывая пальцы,
Давно знакомое жилище —
Пещерою неандертальца.
И в этом хаосе разлуки,
Потерь и черного мученья
Твои поддерживали руки
Живой огонь сопротивленья.
Каким теплом светились очи.
Была ты мужества примером,
Всех лучших мыслей средоточьем,
Последней прелестью и верой.
И на блокадных грозных кручах
Делилась всей души богатством,
Когда ты — лучшая из лучших —
Крепила боевое братство.
То не подсказывает разум,
То было в сердце всё хранимо,
Всей жизнью я тебе обязан,
И это — неопровержимо!
12. «Небо с облачным глетчером…»
Небо с облачным глетчером
В голубеющем инее,—
Может быть, таким вечером
Всё прощается зимнее.
И уходит всё мглистое,
Всё сурово-тяжелое,
Всё, что под ноги выстелил
Снег парчой невеселою.
Ты идешь и не хмуришься
Теплой улицей братскою,
Ты идешь и любуешься
Стороной Петроградскою,
Молодежною речью,
Взглядов прелестью синею.
Может быть, таким вечером
Всё прощается зимнее.
13. «Здесь мы, родясь когда-то…»
Здесь мы, родясь когда-то,
Вошли душой и телом
И в невские закаты,
И в счастье ночи белой.
Здесь поднимали чаши
Сердечного порыва,
Шуршали лыжи наши,
Скользя по льду залива.
Мы жили, мы любили
Хорошею любовью,
И нам сады светили
Своей осенней кровью.
И нам сияли песни
И вы, родные лица.
Когда умрем — воскреснем,
Чтоб снова здесь явиться.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
14. ПРЕДМАЙСКИЙ СНЕГ
Шел мокрый, предмайский, пушистый снег,
В лощинах мелели туманы,
Гулял человек, смотрел человек:
На пробу били фонтаны.
В потоках взлетающей к небу воды
Снежинки пели и плыли,
Рождая почти музыкальный дым,
Звучащий тончайшею пылью.
И статуя-дева из древних Афин
Разинула рот от счастья,
И на воротах деревянный дельфин
Смеялся веселою пастью.
15. ВЕРБЛЮД У ПАМЯТНИКА ПРЖЕВАЛЬСКОМУ
Он лежит, навьюченный и гордый,
Он готов к походам и боям,
Он готов пойти походкой твердой
В Азии неведомой края.
Тот, кому служил он, был отважен,
В поисках своих неутомим,
Ну а что об Азии расскажем
Мы далеким правнукам своим?
Хоть она уже не в тихой дрёме,
Новым знаньем ум ее палим,
Так же путь ее народов темен,
Тайн ее простор неодолим.
Правнукам почетная задача
На большие дальние года —
Светом дружбы путь ее означить,
Всех просторов тайны разгадать.
16. «ВАРЯГ»
Сначала всё было морскою судьбой
Под сенью военного флага,
И в память навечно вошел этот бой,
Геройская гибель «Варяга».
И пели крестьянин, рабочий, моряк,
Отдав ему славу по чину:
«Врагу не сдается наш гордый „Варяг“»,
Корабль провожая в пучину.