Впервые в крупном поэтическом жанре (да и вообще в своем творчестве) Аксаков обратился к народному быту в «Зимней дороге» (1845). Это произведение (его трудно назвать «поэмой», учитывая, как своеобразно оно построено) имеет подзаголовок «Licentia poetica» («Поэтическая вольность»). В нем нет единства, оно, действительно, совершенно «вольно» объединяет отдельные воспоминания автора, отголоски событий, отзвуки дум и мнений, приписывает различным персонажам его гражданские монологи и лирические признания. Внешне «Зимнюю дорогу» скрепляют споры западника Ящерина и славянофила Архипова. Ящерин — особенно искусственно составленный характер. С одной стороны, в его речах обнаруживаются незаурядная смелость, далеко идущая последовательность мыслей, в том числе и таких, которые не могли быть пропущены цензурой при печатании «Зимней дороги». Ящерин для Аксакова, таким образом, своего рода «идеолог» определенного, чуждого поэту направления. Но, с другой стороны, по своему поведению и иным речам это банальнейший «светский человек», боящийся опоздать на именины или пропустить какое-либо другое развлечение, полный глупейшей барской спеси и почти карикатурно бестактный с крестьянами.
«Зимняя дорога» — самое славянофильское и одно из самых слабых произведений Аксакова-поэта. Однако необходимо особо отметить, кроме отдельных интересных мыслей и метких строк, реальную картину крестьянской бедности на последних его страницах. «Зимняя дорога» заканчивается женским воплем в избе, где остановились проезжающие Архипов и Ящерин: только что вернувшийся сын хозяина привез известие о том, что на ближайшее время назначен очередной рекрутский набор.
Картины бедности и горя многозначительно перебиваются финалом: проезжающие садятся в повозку и лакей кричит ямщику: «Ну, валяй скорее, господа не скупые, едут на праздник, будет тебе и водка!» Но в «Зимней дороге» всего лишь собраны эмпирические наблюдения над крестьянским бытом и не сделана хотя бы слабая попытка подойти к обобщающему взгляду на народную жизнь. Да и не мудрено. Когда писалась «Зимняя дорога», Аксаков еще далеко не полно и не очень ясно представлял себе эту жизнь.
Тогда же, когда запас его собственных впечатлений значительно обогатился, он принялся за выполнение необычного для второй половины 40-х годов по своей смелости замысла: написать поэму, широко, многосторонне отражающую крестьянское житье. «Очерк в стихах» «Бродяга» создавался в 1846—1850 годах. Он не был закончен поэтом. Есть основания считать, что некоторые завершенные части до нас не дошли или, во всяком случае, до сих пор нигде не обнаружены.
Слово «бродяга» в названии аксаковской поэмы лишено той несколько пренебрежительной стилистической окраски, которая часто ему свойственна в современном языковом обиходе. В данном случае «бродяга» — тот, «кто произвольно, без права и письменного вида покинул место оседлости, жительства, службы, скитаясь на чужбине» (В. И. Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка»). Короче говоря, у Аксакова это беглый крестьянин. Побеги крестьян в крепостной России были широко распространенным явлением. Аксаков по роду своей службы отлично знал причины и обстоятельства побегов. В его поэме не только главный герой Алешка, но и другие крестьяне — беглецы. Причем побеги нигде не беспричинны (наименее определенна причина как раз у самого Алексея). Всякий раз им дается конкретная мотивировка: нищета, невозможность прокормить семью трудом на земле, притеснения со стороны власть имущих.
В марте 1849 года поэмой заинтересовались николаевские жандармы. Арестованному III Отделением по другому поводу Аксакову в числе вопросов был задан и такой: «Объясните, какую главную мысль предполагаете Вы выразить в поэме Вашей «Бродяга» и почему избрали беглого человека предметом сочинения?» Аксаков отвечал: «Отчего выбрал я бродягу предметом поэмы? Оттого, что образ его показался мне весьма поэтичным, оттого, что бродяга, гуляя по всей России как дома, дает мне возможность сделать стихотворное описание русской природы и русского быта в разных видах; оттого, наконец, что этот тип мне, как служившему столько лет по уголовной части, хорошо знаком. Крестьянин, отправляющийся бродить вследствие какого-то безотчетного влечения по всему широкому пространству русского царства (где есть где разгуляться!), потом наскучивший этим и добровольно являющийся в суд, — вот герой моей поэмы».
Наряду с тактическими моментами (Аксаков, например, упорно обходит в своем ответе то обстоятельство, что крестьянские побеги противозаконны, не обсуждает их причин) здесь, бесспорно, есть сведения, заслуживающие доверия. В частности, выбор бродяги главным героем поэмы, действительно, давал простор свободно строить сюжет, создавать «очерк в стихах», включающий разнообразные стороны народного быта и родной природы. Интересно, что в основу сюжета «Кому на Руси жить хорошо» Некрасов также положил скитания по свету героев поэмы.