«Поздний час. Корабль и тих и темен…»
Поздний час. Корабль и тих и темен,Слабо плещут волны за кормой.Звездный свет да океан зеркальный —Царство этой ночи неземной.
В царстве безграничного молчанья,В тишине глубокой сторожатЧас полночный звезды над морямиИ в морях таинственно дрожат.
Южный Крест, загадочный и кроткий,В душу льет свой нежный свет ночной —И душа исполнена предвечнойКрасоты и правды неземной.
Метель
Ночью в полях, под напевы метели,Дремлют, качаясь, березки и ели…Месяц меж тучек над полем сияет, —Бледная тень набегает и тает…Мнится мне ночью: меж белых березБродит в туманном сиянье Мороз.
Ночью в избе, под напевы метели,Тихо разносится скрип колыбели…Месяца свет в темноте серебрится —В мерзлые стекла по лавкам струится…Мнится мне ночью: меж сучьев березСмотрит в безмолвные избы Мороз.
Мертвое поле, дорога степная!Вьюга тебя заметает ночная,Спят твои села под песни метели,Дремлют в снегу одинокие ели…Мнится мне ночью: не степи кругом —Бродит Мороз на погосте глухом…
«В окошко из темной каюты…»
В окошко из темной каютыЯ высунул голову. Ночь.Кипящее черное мореПотопом уносится прочь.
Над морем – тупая громадаСтальной пароходной стены.Торчу из нее и пьянеюОт зыбко бегущей волны.
И все забирает налевоПокатая к носу стена,Хоть должен я верить, что прямоСвой путь пролагает она.
Все вкось чья-то сила уводитНаш темный полуночный гроб,Все будто на нас, а все мимоНесется кипящий потоп.
Одно только звездное небо,Один небосвод недвижим,Спокойный и благостный, чуждыйВсему, что так мрачно под ним.
Родина
Под небом мертвенно-свинцовымУгрюмо меркнет зимний день,И нет конца лесам сосновым,И далеко до деревень.
Один туман молочно-синий,Как чья-то кроткая печаль,Над этой снежною пустынейСмягчает сумрачную даль.
«Христос воскрес! Опять с зарею…»
Христос воскрес! Опять с зареюРедеет долгой ночи тень,Опять зажегся над землеюДля новой жизни новый день.
Еще чернеют чащи бора;Еще в тени его сырой,Как зеркала, стоят озераИ дышат свежестью ночной;
Еще в синеющих долинахПлывут туманы… Но смотри:Уже горят на горных льдинахЛучи огнистые зари!
Они в выси пока сияют,Недостижимой, как мечта,Где голоса земли смолкаютИ непорочна красота.
Но, с каждым часом приближаясьИз-за алеющих вершин,Они заблещут, разгораясь,И в тьму лесов и в глубь долин;
Они взойдут в красе желаннойИ возвестят с высот небес,Что день настал обетованный,Что Бог воистину воскрес!
Северное море
Холодный ветер, резкий и упорный,Кидает нас, и тяжело грести;Но не могу я взоров отвестиОт бурных волн, от их пучины черной.
Они кипят, бушуют и гудят,В ухабах их, меж зыбкими горами,Качают чайки острыми крыламиИ с воплями над бездною скользят.
И ветер вторит диким завываньемИх жалобным, но радостным стенаньям,Потяжелее выбирает вал,
Напрягши грудь, на нем взметает пенуИ бьет его о каменную стенуПрибрежных мрачных скал.
«Беру твою руку и долго смотрю на нее…»
Беру твою руку и долго смотрю на нее,Ты в сладкой истоме глаза поднимаешь несмело:Вот в этой руке – все твое бытие,Я всю тебя чувствую – душу и тело.
Что надо еще? Возможно ль блаженнее быть?Но Ангел мятежный, весь буря и пламя,Летящий над миром, чтоб смертною страстью губить,Уж мчится над нами!
«Поздно, склонилась луна…»
Поздно, склонилась луна,Море к востоку черно, тяжело,А под луною, на юг,Блещет оно, как стекло.
Там, под усталой луной,У озаренных песков и камней,Что-то темнеет, рябитВ неводе сонных лучей.
Там, под усталой луной,У позлащенных камней и песков,Чудища моря ползут,Движется много голов.