Все это, впрочем, вскоре закончилось. Если иллюзии и возникли на короткое время, они быстро рассеялись. Например, книга в СССР так и не вышла – Бунина стали издавать лишь в 1956 году, раньше, чем кого-либо из эмигрантов.
Тем временем силы писателя слабели. После последнего триумфа – выхода в 1945 году книги рассказов «Темные аллеи» – он пишет немного. В 1947 году у него была диагностирована эмфизема легкого. После лечения на юге Франции он в последний раз публично выступает в Париже.
Нобелевская премия была давно истрачена, гонорарных поступлений было мало (за «Темные аллеи» Бунин получил всего 300 долларов). В последние годы жизни Бунин жил на пенсию, выплачивавшуюся ему американским филантропом Фрэнком Атраном.
Так проходят последние годы жизни писателя. 8 ноября 1953 года в Париже Бунин умирает. Но годом раньше он внезапно, после очень долгого перерыва, пишет стихотворение, очень характерное и удачное. Именно стихами Бунин попрощался с литературой и жизнью:
Ледяная ночь, мистраль,(Он еще не стих).Вижу в окна блеск и дальГор, холмов нагих.Золотой недвижный светДо постели лег.Никого в подлунной нет,Только я да Бог.Знает только Он моюМертвую печаль,Ту, что я от всех таю…Холод, блеск, мистраль.
«В полночь выхожу один из дома…»
В полночь выхожу один из дома,Мерзло по земле шаги стучат,Звездами осыпан черный садИ на крышах – белая солома:Трауры полночные лежат.
Ноябрь, 1888
«Пустыня, грусть в степных просторах…»
Пустыня, грусть в степных просторах.Синеют тучи. Скоро снег.Леса на дальних косогорах,Как желто-красный лисий мех.
Под небом низким, синеватымВся эта сумрачная ширьИ пестрота лесов по скатамУгрюмы, дики, как Сибирь.
Я перейду луга и долы,Где серо-сизый, неживойОсыпался осинник голыйЛимонной мелкою листвой.
Я поднимусь к лесной сторожке —И с грустью глянут на меняЕе подслепые окошкиПод вечер сумрачного дня.Но я увижу на порогеДочь молодую лесника:Малы ее босые ноги,Мала корявая рука.
От выреза льняной сорочкиЕе плечо еще круглей,А под сорочкою – две точкиСтоячих девичьих грудей.
1888
«Как все вокруг сурово, снежно…»
Как все вокруг сурово, снежно,Как этот вечер сиз и хмур!В морозной мгле краснеют окна нежноИз деревенских нищенских конур.
Ночь северная медленно и грозноВозносит косное величие свое.Как сладко мне во мгле морознойМое звериное жилье!
1888
«Под орган душа тоскует…»
Под орган душа тоскует, Плачет и поет,Торжествует, негодует, Горестно зовет:
О благий и скорбный! Буди Милостив к земле!Скудны, нищи, жалки люди И в добре, и в зле!
О Исусе, в крестной муке Преклонивший лик!Есть святые в сердце звуки — Дай для них язык!
1889
Впереди большак, подвода,Старый пес у колеса,Впереди опять свобода,Степь, простор и небеса.
Но притворщица отстала,Ловко семечки грызет,Говорит, что в сердце жало,Яд горючий унесет.
Говорит… А что ж играетЯркий угольный зрачок?Солнцем, золотом сияет,Но бесстрастен и далек.
Сколько юбок! Ногу стройноОблегает башмачок,Стан струится беспокойно,И жемчужна смуглость щек…
Впереди большак, подвода,Старый пес у колеса,Счастье, молодость, свобода,Солнце, степи, небеса.
1889
«Не видно птиц. Покорно чахнет…»
Не видно птиц. Покорно чахнетЛес, опустевший и больной.Грибы сошли, но крепко пахнетВ оврагах сыростью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,В кустах свалялася трава,И, под дождем осенним тлея,Чернеет темная листва.
А в поле ветер. День холодныйУгрюм и свеж – и целый деньСкитаюсь я в степи свободной,Вдали от сел и деревень.
И, убаюкан шагом конным,С отрадной грустью внемлю я,Как ветер звоном однотоннымГудит-поет в стволы ружья.