Я, рассеченный, за тобой плыву,
А телом - здесь, печальный и угрюмый,
И это все не сон, а наяву.
Из всей толпы улыбка лишь твоя
С галеры той светилась для меня.
12
Все так же солнце всходит и заходит,
На площадях все тот же шум и гам,
Легка все так же поступь стройных дам
И день сегодня на вчера походит.
Раздумье часто на меня находит:
Как может жизнь идти по колеям,
Когда моя любовь, когда я сам
В разлуке тяжкой, смерть же не приходит?
Вы, дамы милые, без сердца, что ли?
Как вы гуляете, спокойны и ясны,
Когда я плачу без ума, без воли,
Сквозь плач гляжу на нежный блеск весны?
Ты, солнце красное, зачем всходило,
Когда далеко все, что было мило?
13
Моя печаль сверх меры и границ;
Я так подавлен мыслью об утрате,
Как каторжник в холодном каземате,
Наполненном двухвосток и мокриц.
Как труп бездушный, падаю я ниц,
И грезятся мечтанья о возврате,
Как будто в тусклом розовом закате
Иль в отблеске стухающих зарниц.
Увижу ль я тебя, мой друг желанный,
Ряд долгих зимних дней мечтой прожив?
Придет ли ясный день, так долго жданный,
Когда весна несет любви прилив?
Когда с цветов струятся ароматы,
Увидишь ли, увидишь ли меня ты?
Лето-осень 1903
576. РЕКИ
Реки вы, реки, веселые реки,
С вами расстаться я должен навеки.
Горы высокие, снежные дали,
Лучше б глаза мои вас не видали!
Сердце взманили зарею багряной,
Душу мне сделали гордой и пьяной.
Чаща лесная, ручей безыменный
Вот где темница для страсти надменной.
Страсти надменной, упорной и пьяной,
Бурно стремящейся к воле багряной.
Но не поверю, чтоб вновь не видали
Очи мои лучезарной той дали.
В тесный ручей я уйду не навеки,
Снова вернусь к вам, веселые реки.
1904
577
Пришли ко мне странники из пустыни,
Пришли ко мне гости сегодня,
Они были вестники благостыни
И вестники гнева Господня.
И сели под дубом мы в тень у дома,
Чтоб им отдохнуть от скитаний,
И в лицах читал я их казнь Содома
За дерзостность ярых желаний.
"Не снесть, - подумал я, - жителям града,
Не снесть красоты лучистой;
Какая безумцам грозит награда,
Когда любовь будет нечистой?
Напрасно Лот дочерей предложит
Ему самому пригодятся.
Огню же, что мозг их и кости гложет,
От ангелов только уняться".
Молил я ангелов о прощеньи,
И благостны были их лица,
Но чем лучезарней будет явленье,
Яснее тем гнева зарницы.
Я утром, предчувствуя страх и горе,
Взглянул на соседей долину.
Сквозь дым на рассвете блестело море,
Блестело оно к Еглаину.
На месте, где были дома с садами,
Лишь волны спокойно плещут,
Да птицы, высоко летя стадами,
От солнца невидного блещут.
1904
578-586. ХАРИКЛ ИЗ МИЛЕТА
1
В ранний утра час покидал Милет я.
Тихо было все, ветерок попутный
Помощь нам сулил, надувая парус,
В плаваньи дальнем.
Город мой, прощай! Не увижу долго
Я садов твоих, побережий дальних,
Самоса вдали, голубых заливов,
Отчего дома.
Круг друзей своих покидаю милых,
В дальний, чуждый край направляю путь свой,
Бури, моря глубь - не преграда ждущим
Сладкой свободы.
Как зари приход, как маяк высокий,
Как костер вдали среди ночи темной,
Так меня влечет через волны моря
Рим семихолмный.
2
Тихо в прохладном дому у философа Манлия Руфа,
Сад - до тибурских ворот.
Розы там в полном цвету, гиацинты, нарциссы и
мята,
Скрытый журчит водомет.
В комнатах окна на юг (на все лето он Рим
покидает),
Трапеза окнами в сад.
Часто заходят к нему из сената степенные мужи,
Мудрые речи ведут!
Часто совета спросить забегают и юноши к Руфу:
Он - как оракул для них.
Галлий - знаток красоты; от раба до последней
безделки
Все - совершенство в дому,
Лучше же нет его книг, что за праздник
пытливому духу!
Вечно бы книги читал!
Ласков Манлий со мной, но без крайности,
без излияний:
Сдержанность мудрым идет.
3
Я белым камнем этот день отмечу.
Мы были в цирке и пришли уж поздно:
На всех ступенях зрители теснились.
С трудом пробились с Манлием мы к месту.
Все были налицо: сенат, весталки;
Лишь место Кесаря еще пустело.
И, озирая пестрые ступени,
Двух мужей я заметил, их глаза
Меня остановили... я не помню:
Один из них был, кажется, постарше
И так смотрел, как заклинатель змей,
Глаз не сводил он с юноши, тихонько,
Неслышно говоря и улыбаясь...
А тот смотрел, как будто созерцая
Незримое другим, и улыбался...
Казалось, их соединяла тайна...
И я спросил у Манлия: "Кто эти? "
- Орозий-маг с учеником; их в Риме
Все знают, даже задавать смешно
Подобные вопросы... тише... цезарь.
Что будет, что начнется, я не знаю,
Но белым камнем я тот день отметил.
4
С чем сравню я тебя, тайной любви огонь?
Ты стрела из цветов, сладкую боль с собой
Нам всегда ты несешь; ты паутины сеть,
Льву ее разорвать нельзя.
Аргус ты и слепец, пламя и холод ты,
Кроткий, нежный тиран, мудрость безумья ты,
Ты - здоровье больных, буря спокойная,
Ты - искатель цветных камней.
Тихо все в глубине; сердце как спит у нас:
Эрос, меткий стрелок, сердце пронзит стрелой
Славно луч заблестит алой зари дневной.
Мрак ночной далеко уйдет.
Все сияет для нас, блеском залито все,
Как у лиры струна, сердце забьется вдруг,
Будто факел зажгли в царском хранилище,
Мрак пещеры убит огнем.
Эрос, факел святой, мрак разогнал ты нам,
Эрос, мудрый стрелок, смерть и отраду шлешь,
Эрос, зодчий-хитрец, храмы созиждешь ты,
Ты - искатель цветных камней.
5
Я к магу шел, предчувствием томим.
Был вечер, быстро шел я вдоль домов,
В квартал далекий торопясь до ночи.
Не видел я, не слышал ничего,
Весь поглощенный близостью свиданья.
У входа в дом на цепи были львы,
Их сдерживал немой слуга; в покоях
Все было тихо, сумрачно и странно;
Блестела медь зеркал, в жаровне угли
Едва краснели. Сердце громко билось.
К стене я прислонившись, ждал в тиши.
И вышел маг, но вышел он один...
6
Радостным, бодрым и смелым зрю я блаженного
мужа,
Что для господства рожден, с знаком царя на челе.
Всем не одно суждено, не одно ведь для всех
добродетель,
Смело и бодро идет вечно веселый герой.
В горных высотах рожденный поток добегает до
моря.
В плоских низинах вода только болото дает.
С кровли ты можешь увидеть и звезды далекие в
небе,
Темную зелень садов, город внизу под холмом.
Скорым быть, радости вестник, тебе надлежит;
осушивши
Кубок до дна, говори: "Выпил до капли вино".
И между уст, что к лобзанью стремятся, разлука
проходит.
Скорым быть нужно, герой; куй, пока горячо.
Радостна поступь богов, легка, весела их осанка,
Смех им премудрей всего, будь им подобен, герой.
7
Казнят? казнят? весь заговор открыт!..
Все цезарю известно, боги, боги!
Орозий, юноша и все друзья
Должны погибнуть иль бежать, спасаться.
По всем провинциям идут аресты,
Везде, как сеть, раскинут заговор.