Стихотворение «Жизнь», с его темой трагизма человеческого существования, — это и целая философия, и вместе с тем это поэзия. Философская идея становится в нем поэтической между прочим и потому, что она психологически точно раскрыта через ряд художественных наблюдений-деталей: «...кой-что страшит издалека, но в этом страхе наслажденье»; «...мы привыкаем к чудесам — потом на все глядим лениво»; «...скучна, как пересказанная сказка усталому пред часом сна». Интересно, что эти психологически и художественно верные детали относятся к сфере общего, а не частного. Как это нередко бывает у Веневитинова, героем стихотворения является не «я», а «мы», не отдельный человек и его неповторимая судьба, а человечество и судьба человечества.
Идея стихотворения «Жизнь» находит свое развитие в другой лирико-философской пьесе — «Жертвоприношение». Она тоже об «обмане жизни», но в ней предложено положительное решение в духе общих идей Веневитинова. Трагедия жизни может быть преодолена приобщением человека к миру высокого и вечного — к миру поэзии:
Тема поэта и поэзии в контексте всего творчества Веневитинова звучит не только как главная, но и как внутренне ключевая. Именно так она воспринимается в стихотворениях, написанных в конце 1826 г. По существу все они так или иначе связаны с этой темой. При этом наиболее полное и законченное выражение получает она в стихотворении «Поэт»:
В этой лирической пьесе особенно заметно, что образ поэта у Веневитинова выражает его общий эстетический и нравственный человеческий идеал. Поэт и художник для него — «эмблема», высшее, идеальное выражение духовного человека. В идеальном, а не бытовом взгляде на поэта — важная особенность этого стихотворения, обусловленная всем строем философских идей Веневитинова.
Прозе и «обману» жизни Веневитинов мог противопоставить как нечто безусловно положительное не поэта вообще, а именно идеального поэта. Вместе с тем это вовсе не означает, как утверждали некоторые дореволюционные литературоведы (и не только дореволюционные), «бесплотной мечтательности» и «отрешенности от жизни» самого Веневитинова. Как проницательно заметил в свое время уже Белинский, в «его стихах просвечивает действительно идеальное, а не мечтательно идеальное направление...»[675]
Идеализация — разумеется, не в плоском понимании этого слова — не всегда есть пренебрежение действительностью или плохое знание ее. Она бывает также от особого духовного ригоризма и в таком случае выражает живую бескомпромиссность нравственных понятий и требований. У Веневитинова было именно так.
Тему поэта развивает и другое стихотворение Веневитинова, написанное в конце 1826 г., — «Утешение». Оно тоже пронизано трагическим настроением: в нем звучит тема смерти и мысль о смерти. Но герой стихотворения — поэт. И потому, что он поэт, он не вовсе умирает: не умирает, остается жить и после его смерти его поэзия. Таков сюжет стихотворения. Поэзия для Веневитинова и в трагическом акте смерти оказывается единственным и высоким средством преодоления:
В статье «О лирической поэзии» Владимир Соловьев эаметил, что «не одна трагедия служит к очищению души: быть может, еще более прямое и сильное действие в этом направлении производит чистая лирика»[676].
Стихотворение «Утешение» подобно истинной трагедии, и потому оно несет в себе очищение. В нем не только и не столько чувство конца, смерти, сколько духовная победа. Недаром уже в самом начале этой лирической пьесы звучат возвышенно-патетические, победные ноты:
676