Ваш Веневитинов
Извините, почтеннейший мой Александр Сергеевич[347], что я пишу к вам в письме к Кошелеву, но это мера, которою я должен обуздать свое перо. Если мне взять другой лист бумаги, то, во-первых, я испестрю это письмо вдоль и поперек в беседе с Кошелевым, а потом наполню целые 4 страницы в письме к вам; занятие без сомнения для меня приятное, но мне предстоит дело, которому я должен посвятить все утро, и которое я, конечно, забуду, если писавши к вам, буду спрашивать только сердце, не часы. Приезжайте к нам, время деревни прошло; тогда-то мы побеседуем.
Пока пусть заменит меня у вас моя статья[348], которая, верно, вас посмешит. Ламартин в переплете отправляется в дом Кошелева, — а «Тартюфа»[349] позвольте мне еще подержать у себя. Прощайте, милые.
19. А. И. КОШЕЛЕВУ И А. С. НОРОВУ[350]
25 сентября 1825. <Москва>
Скоро ли, любезные друзья мои, Александр Сергеевич и Александр Иванович, забудем мы в беседах наших перо, бумагу и чернила, и изустно станем сообщать друг другу свои мысли и чувства. Признаюсь вам, друзья мои, мне уже скучно писать и я всякий раз с досадою берусь за перо. Не лень тому причиною; без хвастовства могу сказать, что мне перо не в диковинку, и, хотя я не могу похвастаться прилежанием, но пишу довольно. Нет! мне досадно то, что написав к вам письмо и запечатав его, мне приходит на память тысяча предметов, о которых мне бы хотелось с вами поговорить. — В письме никогда всего не выскажешь, а говорить, считая слова и смотря на часы, несносно. С нетерпением жду зимы, которая нас соединит; я недавно сидел княжен Ухтомских[351], и они говорили мне, что Александр Сергеевич[352] непременно со всем семейством своим проведет всю зиму здесь в Москве; очень желал бы, чтобы он такое обнадеживание подкрепил своею подписью. То-то будут толки и перетолки. Я летом так много молчал, что зимой боюсь быть ужасным болтуном. — Может быть вы уже и теперь это примечаете, но что делать, еще один совет: занимайтесь, друзья мои, один философиею[353], другой поэзиею[354] — обе приведут вас к той же цели — к чистому наслаждению.
Александру Ивановичу советую выписать славную книгу[355] под заглавием: Schreiben sie iiber die... denn hier sind wir nicht...[356]
Ваш Веневитинов
9 ноября 1825. <Москва>
Monsieur
Je ne viens que de recevoir les partitions que j'ai l'honneur de vous envoyer. La P-sse Volkonsky me charge de vous reiterer son invitation pour demain a 6 heures. En attendant je vous prie de vouloir bien recevoir l'expression de l'estime et de la parfaite consideration,
avec laquelle j'ai l'honneur d'etre
Monsieur,
Votre tres humble et tres obligeant
serviteur
Dmitri Venevitinoff
[Сударь!
Я только что получил партитуры[358] и имею честь отослать их вам. Княгиня Волконская поручила мне подтвердить свое приглашение вам на завтра к 6 часам. А пока прошу вас принять выражение самого искреннего расположения.
Имею честь, сударь,
оставаться Вашим скромным и благодарным слугой
Дмитрий Веневитинов]
<Ноябрь — декабрь 1825. Москва>
Моя пиеса[360] принадлежит совершенно вам[361], почтеннейший Михаиле Петрович, и вы можете переменять в ней, что и как вам угодно. Вместо слов: человек не забывает, что он падший бог, если еще можно, то поставьте[362]: не забывает своего высокого предназначения. Извините меня, если я слишком долго задержал корректурные листы, но меня по сих пор не было дома.
Ваш покорнейший слуга
Д. Веневитинов
<17 июня 1826. Москва>
Я обещал вам возвратить в четверг все ваши бумаги и с точностию исполняю обещание. Письмо так спешил окончить[364], что не успел отделать как бы мне хотелось; но, впрочем, дело не ушло, и я переделаю его, когда вы мне его возвратите, тогда я буду просить вас быть моею почтою и доставить его по адресу прекрасной графине[365], теперь же посылаю его для того только, чтобы сдержать слово. Повесть ваша[366] мне очень нравится; она была бы еще замечательнее, была бы прекрасным маленьким романом, если б характеры были более развиты. О «Валленштейне» ни слова[367] — я, кажется, обещал вам не хвалить его. Прощайте. Поздравляю вас с прекрасным утром, а сам иду спать.
вернуться
Александр Сергеевич — Норов (ум. в 1870 г.) — поэт, переводчик, сотрудник Московского архива, друг детства Кошелева и его сосед по имению: имение Норова — с. Надеждино — находилось в 45 верстах от с. Ильинского.
вернуться
...моя статья... — «Ответ г. Полевому».
вернуться
...а «Тартюфа»... — Над переводом «Тартюфа» работал Норов.
вернуться
Список М. П. Погодина — в ГБЛ, ф. 231, I (Погодина М. П.), к. 28, ед. хр. 2, л. 213. Впервые — изд. 1934 г., с. 302—303.
вернуться
Княжны Ухтомские. — У князя Ухтомского Ивана Михайловича (1759—1829), женатого на Маргарите Михайловне Кошелевой, родственнице А. Кошелева, было пять дочерей: Прасковья, Дарья, Анна, Анастасия и Маргарита.
вернуться
Александр Сергеевич. — Норов (см. прим. И к письму No 18).
вернуться
...другой поэзиею... — Норов. Биограф Кошелева Н. Колюпанов писал: «Слабое здоровье, вследствие изуро довавшего его ушиба, мешало службе А. С. Норой в архиве, и он постоянно числился в отпуску, про живая у отца в деревне. Там Александр Сергеева занимался литературой и писал стихи» (Колюпанов, т. I, кн. 2, с. 53).
вернуться
...славную книгу... — Погодин переписал лишь несколько слов из немецкого названия книги, по которым восстановить полное название книги оказалось невозможным.
вернуться
Пишите о ... так как здесь мы не ... (нем.).
вернуться
Автограф — в ЦГАЛИ, ф. 1043 (Веневитинова Д. В.), оп. 1, ед. хр. 3. Публикуется впервые.
Эванс (Томас) Фома Яковлевич (1785—1849) — преподаватель английского языка в Московском университете; англичанин, живший долгое время в России (Фома Яковлевич — русская транскрипция его имени). Установление факта знакомства Веневитинова с Эвансом знаменательно еще и в том отношении, что через него Веневитинов мог быть знаком и с англичанкой Клэр Клэрмонт, возлюбленной Байрона; с 1824 по 1828 г. она жила в Москве. С ней Эванс долгое время поддерживал дружеские связи, как и с поэтом Гамбсом (см. прим. 7 к письму No 16), которого она опекала.
вернуться
...партитуры... — Эванс превосходно играл на виолончели, выступал в домашних концертах. Видимо, выступал он и в салоне З. Волконской.
вернуться
Автограф — в ГБЛ, ф. 231, II (Погодина М. П.), к. 46, ед. хр. 6, л. 20 (2). Впервые — изд. 1934 г., с. 308—309.
Речь в письме идет о корректурных листах альманаха «Урания на 1826 год», материалы которого прошли цензуру 26 ноября 1825 г.; поскольку в продажу альманах поступил в самом начале января 1826 г. («Моск. вед.», 1826, No 3, 9 января, с. 52), мы датируем письмо концом ноября — декабрем 1825 г.
вернуться
Моя пиеса... — Философский этюд «Утро, полдень, вечер и ночь».
вернуться
...принадлежит... вам... — Погодин был издателем и редактором «Урании», для которой предназначался этюд.
вернуться
Вместо слов... поставьте... — Исправления Веневитинова были учтены при публикации этюда.
вернуться
Автограф — в ГБЛ, ф. 231, II (Погодина М. П.), к. 46, ед. хр. 6, л. 145 (42). Впервые (не полностью от слов: «повесть ваша...» и до слов: «пошел спать») — Барсуков, кн. 2, с. 27; полностью — изд. 1934 г., с. 309. Текст письма, публиковавшегося ранее с некоторыми неточностями, печатается с исправлениями по автографу.
Датировано по записи из Дневника Погодина от 17 июня 1826 г.; «Получ<ил> Геца от Вен<евитинова) и письмо».
вернуться
Письмо так спешил окончить... — Веневитинов имеет в виду свое «Письмо к графине NN», которое было написано по предложению Погодина (см. запись из Дневника Погодина от 13 июня 1826 г.): «<...> советовал ему (Веневитинову) — М. Ч.) писать о философии» (см. также прим. к «Письму к графине NN»),
вернуться
...по адресу прекрасной графине... — княжне А. И. Трубецкой. То, что письмо о философии было адресовано именно княжне, подтверждается записью из Дневника Погодина, сделанной в день получения письма — 17 июня 1826 г.: «Получ<ил>... от Веневитинова)... письмо. Прочел про себя, потом с княжною. Очень был рад, что она понимает. Говорил с нею и шутил о графине».
вернуться
Повесть Ваша... — «Адель», задуманная Погодиным во время его пребывания на Девичьем поле под Москвой на летней даче семьи князя И. Д. Трубецкого, в доме которого он был домашним учителем. Влюбленный в младшую дочь Трубецких — Александру, Погодин решает описать ее жизнь (см. записи в Дневнике Погодина за июнь 1826 г.; а также: Барсуков, кн. 2, с. 23—24). 2-го июня 1826 г. Погодив записывает в Дневнике; «Вздумал написать Адель.» Приступил к Адели». Под именем Адель, заимствованным из известного стихотворения Пушкина, Погодин скрывает княжну Александру Трубецкую. Веневитинов хорошо знал княжну и, видимо, одно время тоже был увлечен ею, о чем мы можем судить по дневниковым записям Погодина: «31 июля 1826 г. Веневитинов и Александра Ивановна. Досадно ли мне, что заслонил меня? Клянусь, что нет, я одинаково люблю его и ее, но что-то неприятное на сердце»; «20 августа 1826 г. К Венев<итинову>. Думал о нем и Ал<ександре> Ив<ановне>. Я думаю с равнодушием личным, как бы желая женить их... они были бы счастливы». Именно Александре Трубецкой посвятил Веневитинов стихотворение «Новгород» (см. прим. к стихотворению, с. 477). Трубецкой Иван Дмитриевич (умер в 1827) — камергер, троюродный брат С. Л. Пушкина, отца поэта; его жена — Екатерина Александровна (умерла в 1831), их дети Агра-фена (умерла 1861), Николай (1807—1874), Александра (см. прим. 1 к «Письму к графине NN»).
вернуться
О «Валленштейне» ни слова... — В Дневнике (14— 30 мая 1826 г.) Погодин записывает: «Начал переводить Валленштейна... переводил весь день понемногу. Еще трудны стихи. Перевод начал с удовольствием. Если бы удался!». И далее изо дня в день Погодин пишет в Дневнике о работе над переводом трагедии Шиллера. Еще одна запись из Дневника: «13 июня 1826 г. Веневит<инов>. Прочел ему Валленштейна». Перевод Погодиным трагедии Шиллера «Валленштейн» и имеет в виду Веневитинов в письме. Начиная с конца XVIII в. произведения Шиллера получают распространение в России (см.: Данилевский Р. Ю. Шиллер и становление русского романтизма. — Сб.: Ранние романтические веяния. Л.: Наука, 1972, с. 3—95). «Из германских поэтов романтической школы имя Шиллера известнее прочих в российской литературе», — писал в 1823 году известный русский критик (Сомов О. О романтической поэзии. — Сб.: Труды Вольного общества любителей российской словесности, 1823, ч. 23, кн. 3, с. 304). Увлечены были Шиллером и Погодин (см.; Барсуков, кн. 2, с. 18—20), и Веневитинов.