Первое представление состоялось в Париже 21 мая 1938 года на немецком языке. Режиссер — Златан Дудов. В ролях: Елена Вайгель, Эрнст Буш, Эрих Шенланк, Штефи Шпира и другие. Спектакль назывался «99 процентов». В него входило восемь сцен: «Меловой крест», «Зимняя помощь», «Шпион», «Жена-еврейка», «Два булочника», «Правосудие», «Крестьянин кормит свинью» и «Работодатели». Постановка была организована парижской секцией Союза немецких писателей. Весь сбор поступил в пользу немецкого национального комитета помощи республиканской Испании. Спектакль имел большой успех не только чисто театральный, но и политический. Одна из газет антифашистской эмиграции писала: «Так этот спектакль, на который собрались представители всех кругов эмиграции, стал антифашистской демонстрацией в духе народного фронта. В этом, мы считаем, заключается настоящее и истинное значение постановки сцен Брехта. Собравшиеся — мы уже давно не видели в Париже такого сплочения сил самых различных группировок — были едины в своей позиции против национал-социализма» («Дойче фольксцейтунг», 29 мая 1938 г.).
Накануне и во время войны отдельные сцены исполнялись в странах антифашистской коалиции и в нейтральных государствах. 12 мая 1939 года состоялась премьера нескольких сцен в Лондоне. 29 апреля 1944 года «Правосудие» было поставлено в Стокгольме. В июне 1945 года в Нью-Йорке и затем в Сан-Франциско было поставлено семнадцать сцен под общим названием «Частная жизнь расы господ».
После войны сцены «Страх и нищета в Третьей империи» многократно ставились как в ГДР, так и в ФРГ. В ГДР спектакли состоялись в 68 профессиональных и самодеятельных театрах. Особо следует отметить премьеру — 8 февраля 1957 года — в театре «Берлинский ансамбль». Композиция включила десять сцен, поставленных молодыми режиссерами, учениками Брехта Карлом Вебером, Лотаром Беллагом, Конрадом Свинарским, Петером Паличем и Кетой Рюлике. В ролях: Елена Вайгель — жена-еврейка и женщина- работница в «Плебисците», Норберт Кристиан — рабочий в «Меловом кресте» и прокурор в «Правосудии», Мартин Флерхингер — следователь в «Правосудии» и учитель в «Шпионе» и другие. Стихотворный пролог и эпиграфы к сценам звучали в зале через динамики и звукозаписи в исполнении Елены Вайгель. Одновременно на экран проецировались фотодокументы фашистских зверств, показывались кинокадры из документальных фильмов — заседание фашистского Народного трибунала, речь Гитлера к молодежи и т. и. Спектакль имел огромный успех, с 1957 года он не сходит со сцены.
МАМАША КУРАЖ И ЕЕ ДЕТИ
Пьеса была написана в Швеции осенью 1939 года, в дни, непосредственно предшествовавшие возникновению войны в Европе. Впоследствии Брехт признавался: «Когда я писал, мне представлялось, что со сцен нескольких больших городов прозвучит предупреждение драматурга, предупреждение о том, что кто хочет завтракать с чертом, должен запастись длинной ложкой. Может быть, я проявил при этом наивность, но я не считаю, что быть наивным — стыдно. Спектакли, о которых я мечтал, не состоялись. Писатели не могут писать с такой быстротой, с какой правительства развязывают войны: ведь чтобы сочинять, надо думать. Театры слишком скоро попали во власть крупных разбойников. «Мамаша Кураж и ее дети» — опоздала» (цит. по статье: Hans Bunge, Brecht im zweiten Weltkrieg. — «Neue Deutsche Literatur», 1962, № 3, S. 46–47).
Литературным источником пьесы была повесть немецкого писателя времен Тридцатилетней войны Ганса Якоба Кристофеля фон Гриммельсгаузена «Подробное и удивительное жизнеописание отъявленной обманщицы и бродяги Кураж». Эта повесть вместе с двумя другими повестями и знаменитым романом Гриммельсгаузена о Симплициссимусе входит в цикл так называемых «Симплицианских сочинений». Однако, почерпнув у Гриммельсгаузена некоторые импульсы (Тридцатилетнюю войну как исторический фон для действия, образ маркитантки по имени Кураж и пр.), Брехт написал пьесу по сюжету и проблематике вполне самостоятельную, почти никак не связанную с повестью писателя XVII века.
Брехт неоднократно высказывался о «Мамаше Кураж», комментировал спорные или вызывающие различные толкования места, подчеркивал то, что считал главным и важным, составил «модель», то есть полное описание поставленного им спектакля — мизансцена за мизансценой (часть этих материалов см. в кн.: Бертольт Брехт, Театр, т. 5/1, «Искусство», М. 1965, стр. 382–449).
В пьесе чрезвычайно велика роль сонгов. «Мамаша Кураж и ее дети» — один из наиболее совершенных в драматургии Брехта примеров сочетания сценического действия, диалога и сонгов, при котором последние образуют органически необходимый элемент художественного целого. Сонги очуждают действие, комментируют его, проливают дополнительный свет на характеры персонажей, иногда даже, как справедливо заметил один критик, являются «ключом к основной драматической концепции пьесы». Так, например, песня Кураж проходит сквозной нитью через всю пьесу. Ее первые строфы исполняются в самом начале, когда Кураж на вопрос фельдфебеля: «Вы что за народ?» — отвечает: «Народ торговый». За этой репликой следует сонг, с помощью которого маркитантка представляется публике, как в более поздние века люди более высокого общественного положения делали это с помощью визитной карточки. Следующие строфы исполняются в седьмой картине, звучит эта песня и в финале. В этом сквозном сонге выражен лейтмотив всей темы Кураж: война и торговля, война — источник коммерции.
Особое значение имеет сонг о великих людях. В нем сходятся все основные мотивы. В некоторых строфах этой песни слышатся пародийно-иронические интонации, что, однако, не нарушает того горького и глубоко серьезного смысла, который в них заложен. «Мудрость» ведет Кураж к таким же печальным итогам, к каким она привела царя Соломона. Храбрость была причиной смерти Эйлифа (равно как и Цезаря). Швейцеркас погиб, подобно Сократу, от честности. Немую Катрин ждет смерть, как святого Мартина, — от самоотверженности… Не в добродетелях ли источник зла в жизни человеческой? Но этот упрощенный вывод, казалось бы, вытекающий из сонга, корректируется обстоятельствами сценического действия, ибо в то самое время, когда Кураж вместе с поваром поет эту песню, она принимает трудное, но доброе решение: отклонить предложение повара и остаться с Катрин. Кураж отлично осознает все выгоды сделанного предложения и все тяжелые последствия отказа от него, но человечность берет в ней верх. Следовательно, мало сказать: добро гибельно! — следует одновременно признать: добро человечно, оно присуще человеческой природе! И если оно губит человека, то зло не в нем, а в тех обстоятельствах жизни, которые превращают его из блага в орудие гибели. Именно такова та сложная диалектика художественной мысли драматурга, которая вытекает из сопоставления, из взаимного комментирования сонга и сценического действия.
Премьера пьесы состоялась в Цюрихе (Швейцария) в театре «Шау-шпильхауз» 19 апреля 1941 года. Режиссером спектакля был Линдберг, художником Тео Отто, главную роль исполняла Тереза Гизе, а в роли Эйлифа выступал актер и известный писатель-антифашист (автор книги «Болотные солдаты») Вольфганг Лангхоф. Спектакль имел большой успех, но некоторые для Брехта принципиально важные акценты в идейной концепции пьесы были не совсем правильно поняты режиссером и критикой, что побудило автора несколько переработать первоначальный текст и создать новые редакции первой и пятой картин. Эта исправленная редакция пьесы легла в основу всех немецких ее изданий, а также русских переводов. Кроме печатаемого в настоящем издании и издававшегося еще прежде перевода С. Апта, имеется также перевод Б. Заходера и В. Розанова (см.: Бертольт Брехт, Театр, т. 3, «Искусство», М. 1964).